Я пропустил уведомление об активности с их камер наблюдения главным образом, потому что был сосредоточен на следующей цели. Я сказал Санни, чтобы он присмотрел за всем, после того как я отвезу Скарлетт домой. Оказывается, не следует недооценивать даже самые низшие формы жизни, такие, как Тео. К тому времени, как я просмотрел записанные отрывки, Санни уже взял все в свои руки, но от этого я не чувствую себя удовлетворенным.
Он должен умереть.
Рано или поздно.
Я понимаю, что что-то не так, когда Санни первым входит в дверь с поднятыми вверх руками, а Скарлетт идет позади. Надеюсь, он не настолько глуп, чтобы защищать ее от меня. Голова Скарлетт высовывается из-за его спины, ее волосы взлохмачены на макушке, а в глазах дикое выражение. Кожа ее левой щеки воспалена, ярко-розовый оттенок резко контрастирует с нежным цветом лица. Я мысленно отмечаю, что нужно вырезать плоть прямо с лица Тео в том же месте.
— На самом деле, она не так беспомощна, как может показаться на первый взгляд, — голос Санни дрожит от нервов, и тогда я понимаю, что происходит. — Она сорвала нож прямо с моего пояса, чувак.
— Не говори обо мне так, будто меня здесь нет, — отвечает она и подталкивает Санни ко мне, держа нож перед собой.
Интересно.
— Здесь ты в безопасности, — говорю я и встаю перед Санни на случай, если она решит наброситься. Она напугана. — Санни сейчас уйдет, и ты позволишь ему это сделать. Опусти нож, и давай поговорим.
Ее глаза перескакивают с меня на Санни и обратно, пытаясь решить, будет ли она доверять тому, что я говорю.
— Я хочу поехать к своей подруге.
— Скарлетт, сначала нам нужно поговорить, — продолжаю я и делаю еще один шаг ближе. — Позволь мне помочь тебе.
Это были неправильные слова. Она удивляет меня тем, что не набрасывается, а решает вместо этого развернуться и помчаться по ближайшему коридору. Я смеюсь, хлопая рукой стоящего позади меня Санни по груди. Он стонет, закатывая глаза, когда я бросаюсь за ней. Он знает, что ему необходимо выследить местоположение Тео, ведь он, скорее всего, обратится к частному врачу, а не поедет в больницу.
Скарлетт издает небольшой визг, когда понимает, что я следую прямо за ней. Она резко разворачивается, и забегает на кухню, хлопая дверью мне по лицу с такой силой, что я отшатываюсь назад. Улыбка трогает мои губы. Как я и подозревал, она бойкая.
Я врываюсь в дверь и обнаруживаю, что комната пуста. Здесь она в невыгодном положении, учитывая, что я вырос, играя в прятки в этих залах. Единственный другой выход — дверь, ведущая в подвал, построенный одним из моих дальних родственников неизвестно для чего. Его переоборудовали на более современный лад, но моя семья до сих пор с любовью называет его темницей.
Я делаю один медленный шаг за другим вниз по каменной лестнице, растягивая ожидание, чтобы заставить ее попотеть.
— Выходи… выходи, где бы ты ни была, — растягиваю слова я, пытаясь скрыть свое веселье за угрожающим тоном.
На последней ступеньке я протягиваю руку и щелкаю выключателем на стене. Свет заливает комнату. Как раз в тот момент, когда мой член начинает дергаться от мысли, что она меня перехитрила, тупой предмет ударяет в спину, вызывая боль в позвоночнике. Я поворачиваюсь и обнаруживаю, что Скарлетт сжимает обеими руками пыльный канделябр. По крайней мере, она не сильно меня ударила. Ее грудь заметно вздымается от адреналина и страха, и я практически ощущаю их вкус. Желание провести языком по центру ее горла почти непреодолимо. Я получу ее, но только добровольно.
Выражение ее лица убийственное, она пытается просчитать выход из ситуации. Это выглядит чертовски восхитительно. Вероятно, вместо этого ей хотелось бы нанести удар по моей голове.
— Отпусти меня, — ее голос дрожит на последнем слове.
— Поговори со мной, — отвечаю я и отхожу от лестницы. Сегодня ее уже загоняли в угол. Достаточно.
— Почему здесь клетка? — спрашивает она, отпуская канделябр и свободной рукой указывая мне за спину. — Что, черт возьми, происходит?
— Раньше это была темница, — ухмыляюсь я, увидев опасение на ее лице. — Это дом очень старый, детка.
Ее брови хмурятся при слове «темница», но она, кажется, принимает этот ответ, кивнув один раз, прежде чем провести языком по губам, увлажняя их. Я засовываю руки в карманы, чтобы не протянуть их и не схватить ее. Эта женщина не понимает, что она единственное, что может меня погубить, и я бы ей это позволил.
— Как бы мне не хотелось заниматься подобным всю ночь, но нам нужно убрать лишнее.
— Что…?
Я бросаюсь на нее, осторожно вырывая тяжелый подсвечник из ее запястья, пока она протестующе визжит. Ее спина оказывается прижата к моей груди, и я позволяю себе уткнуться носом в ее волосы, вдыхая аромат. Мои глаза почти закатываются к затылку от ее пьянящего запаха, пока она дрожит рядом со мной.
— Ты не можешь быть вооружена, пока мы пытаемся поговорить, — отвечаю я и веду нас к темному кожаному дивану неподалеку. — Играй честно.
— Плевать, — ее нижняя губа слегка выпячивается, когда она садится на одну из подушек. Я хочу пососать ее между зубами. — Просто скажи мне, что происходит.
Было бы разумней отнестись к ней снисходительно, но она не слабая. К тому же, она достаточно долго находилась в неведении.
— Ты знала, что отец Тео был главой банды торговцев людьми?
Ее рот открывается и закрывается несколько раз.
— Нет. Нет, это не правда.
— Поскольку он… несвоевременно… — я делаю паузу, подмигивая. — Умер. Как ты думаешь, кто занял место отца?
— Нет, — Скарлетт качает головой. — Нет. Он никогда бы… нет. Этого не может быть. Ты бредишь.
— Тео был с моей сестрой в ту ночь, когда она пропала. Они были друзьями, — продолжаю я и внимательно наблюдаю за ее лицом. — То, что осталось от Пенелопы, было выброшено на берег несколько месяцев спустя. Несколько костей и вещи в мешке для мусора.
Слезы катятся по ее щекам, и я сопротивляюсь потребности слизать их.
— В этом замешано много людей из верхушки города. Даже если ты мне не веришь, это не делает все менее правдивым, детка.
— Это был ты, — шепчет она и смотрит на свои руки, скрещенные на коленях. — Ты заманил меня в «Preston», чтобы я все увидела.
— Да, это был я.
Это признание шокирует ее, и она пристально смотрит на меня, хотя уже и так все знала.
— Почему? Зачем тебе необходимо было все испортить?
Гнев в ее голосе становится для меня неожиданностью. Не я — тот, кто все испортил. Я хватаю ее за подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза.
— Твой жених все испортил, когда покупал, продавал и убивал женщин ради прибыли и развлечения, Скарлетт. Не я. Он все испортил, когда изменил тебе, когда поднял на тебя руку сегодня вечером. Я не хотел, чтобы ты стала следующей, — она пытается повернуть голову, но я сильнее сжимаю ее подбородок. — Ты хоть представляешь, какого это?
Скарлетт молча смотрит на меня непонимающим взглядом, и я продолжаю.
— Тосковать по тебе более десяти лет, наблюдать издалека только для того, чтобы узнать, что ты помолвлена с подонком, который украл мою сестру и десятки других дочерей, сестер, девушек… таких как ты.
Ярость пылает в ее покрасневших глазах. Хорошо, пусть она злится. Это лучше, чем отрицание, лучше, чем поражение или слабость.
— Ты убил Майкла? — ее вопрос звучит не громче, чем шепот.
Я не колеблюсь. Она либо придет в себя, либо нет, но между нами не будет никакой лжи. Я не собираюсь притворяться хорошим человеком, как Тео.
— Да.
Теперь ее слезы текут сильнее, оставляя за собой дорожки темной туши на щеках. Если бы это не было вызвано эмоциональным стрессом, я бы напрягся. Она теребит подол своего платья, прежде чем снова встречается взглядом со мной.
— Откуда мне знать, что ты не лжешь?
— Потому что мне нужно, чтобы ты была моей, — я повышаю голос. Правда, наконец, выходит наружу. — Ты всегда была в моих мыслях с тех пор, как наши пути впервые пересеклись. Я ждал годы, чтобы снова оказаться рядом с тобой. Ничто, кроме смерти, не помешает мне заполучить тебя, Скарлетт. Даже тогда я бы выследил тебя в загробной жизни. Не существует временной шкалы, в которой мы существуем отдельно. Ты мне нужна, но я не буду лгать, чтобы добиться этого.