— Ты сильная, Елена. Ты справишься, — шепнул Арман.
Господи, как же его не хватает! Даже мысль о нём даёт силы бороться.
И я подхожу к двери клетки. Кай торжествующе улыбается, достаёт из кармана ключи, открывает решётку и обнимает за талию, не обращая внимания, как дёрнулась от его прикосновений. Прощальный взгляд на Олега, от которого вздрогнула, — он не поверил Каю. Моя мольба осталась неуслышанной — парень будет искать правду. Надеюсь, не найдёт.
Мы выходим из здания, Кай сердечно благодарит Валерия Иннокентиевича за оперативность и бережность. Попросил выпустить Олега и тот обещал: «Как только, так сразу! Вы уж не сомневайтесь!»
Мы вышли на улицу как раз к закатному кровавому солнцу. Я зажмурилась: после тёмной камеры, даже вечерние лучи больно бьют по глазам. Полицейский участок стоит на пригорке, с лестницы открывается отличный вид на город, за которым виднеются горы и мрачные грозовые тучи, вновь собирающиеся обрушиться на землю майским ливнем.
Кай аккуратно повёл вниз по ступенькам к двум машинам представительного класса возле которых стояло несколько крупных почти одинаковых мужчин. Один из них открыл перед нами заднюю дверь автомобиля и Кай помог мне в неё залезть, а затем отдал приказ:
— Журналиста в питомник сразу как отсюда выйдет.
Только одна машина отъехала от участка.
***
Кай всё никак не отпускал мою руку, то сжимая, то поглаживая её, перебирая пальцы, обхватывая запястье. Мне хотелось высвободиться, но я даже дышала через раз, боясь, что он наброситься, и только смотрела в окно на своё отражение, в котором виднелись деревья, сквозь которые проступали последние лучи солнца.
— Зачем? — спросила, набравшись смелости.
— Что именно, милая? — он посильнее сжал руку, вынуждая обернуться.
— Зачем тебе Олег?
От имени парня Кай скривился.
— Он журналист, Елена. Ты умеешь быть убедительной, когда захочешь. А парень умный благородный дурак. Поэтому пусть будет под присмотром.
— Ты дашь ему… неон? — выдавила из себя, отводя взгляд.
— Разумеется. Елена, да за это он будет боготворить тебя. Если бы ты не встретилась, он бы вряд ли когда-нибудь получил его. Ну… не такой концентрации. Ты ведь уже знаешь, что сейчас есть несколько видов моего лекарства.
Я хотела возмутиться. Хотела плюнуть ему в лицо, крича и ругаясь. Проклиная, обвиняя. Но вместо этого просто выдернула руку и отвернулась обратно к окну. По ощущениям, казалось, что сижу в автомобиле рядом с заряженным ружьём, готовое в любой момент выстрелить.
— Ничего, любимая. Скоро всё изменится. И ты поймёшь, какое благо я создаю для людей.
Чем ближе подъезжали к усадьбе, тем сильнее билось сердце. На лбу выступила испарина, ладони мокрые, между лопаток, неприятно щекоча кожу, вниз спустилась капля пота. Словно в машине градусов тридцать, а то и больше. Вдалеке, над горами мелькали вспышки. Неторопливо надвигалась майская гроза. И я уже начинала ненавидеть дождь. Слишком громкий, слишком быстрый, из-за него слепнешь, глохнешь, путаешься. Никак сосредоточиться, никак не разобраться.
Искоса поглядывая на Кая, нервно растираю пальцы, срывая до крови кутикулы. А он, как ни в чём не бывало, с лёгкой улыбкой на лице, уткнулся в планшет, что-то сосредоточено набирая на виртуальной клавиатуре.
— Прекращай, — наконец, недовольно произнёс он, даже не смотря в мою сторону.
— Что?
— Ты раздражаешь, — отстранённо заявил он. — И оставь руки в покое. Посмотри, что ты с ними сделала!
Бесцеремонно схватил за руку и притянул её к себе, внимательно рассматривая пальцы.
— До крови, — зачарованно воскликнул он, а затем посмотрел глаза в глаза.
Молчание. Только шум касания шин об асфальт. А затем дождь забарабанил по стёклам. Кай поднёс мою руку ко рту, касаясь языком окровавленных пальцев. Я забыла, как дышать, не в силах оторваться от того, что он делает со мной. На губах мужчины капли крови, а в глазах вновь появился голубой огонёк, готовый превратиться в яркое пламя.
Мгновение разбилось, когда машина остановилась перед автоматическими воротами. Я вновь высвободилась, но теперь положила руки на джинсы, как примерная ученица. Отвернулась от него, склонила голову вперёд, чтобы волосы закрыли лицо. Он наклонился, забирая их за ухо, а затем прошептал, губами почти касаясь кожи:
— Ты будешь счастлива только со мной, — вкрадчиво произнёс он.
Машина тронулась с места.
***
Это здание совсем не походило на дом Армана. То было выполнено в греческом стиле, здесь же преобладала русская классика. Перепад этажей, высокие колонны, от ворот до главного входа старая дубовая аллея, а прямо перед усадьбой удивительной красы скульптура — полуобнажённая девушка на вставшей на дыбы лошади, окружённая стаей волков. На её лице застыла обречённость, покорность судьбе. В сумерках подсвечивают лампы, расставленный таким образом, чтобы выделить фигуру: пятно света, вокруг которого — тьма.