Распаляясь, он подошёл совсем близко, взял за руки, сжав их и приложив к груди.
— Всё, что сделал, — сделал из любви к тебе, — проникновенно закончил он, а затем поцеловал мои пальцы.
Невыносимо остро захотелось оборвать его, накричать, доказывая обман, прячущийся в каждом слове, но вместо этого молчу, не двигаюсь, покорная и спокойная. Я чувствую, как Арман кладёт руки на плечи, напоминая об уговоре. Напоминая — есть только одна тропа, чтобы выбраться отсюда. И она скрывается в подчинении.
Поэтому, когда Кай притягивает к себе, не сопротивляюсь его поцелую, его ласке и его объятиям.
***
Время течёт, время тянется как нуга, невыносимо медленно и липко. Кай осторожен как дьявол, а я слишком неопытная актриса, чтобы убедить его в своей слабости. Волк чует неискренность, но продолжает гнуть эту линию. Видимо нравится игра. В конце концов, в такую никогда не играли. Поэтому, за старательность, простительны ошибки.
В какой-то момент задаюсь вопросом: чего добивается на самом деле?
Раньше боялась его, а теперь в растерянности.
Чего он хочет? Почему не делает ничего из того, что может? Он даже не стал исследовать меня, чтобы понять, почему удалось избавиться от неона. Кай ждёт моего первого шага или же есть что-то ещё?..
Пытаюсь разгадать загадку, но кажется, что он просто хочет, чтобы я была рядом. Словно моё присутствие делает его счастливым… насколько это возможно, учитывая, кто он такой.
***
За завтраком Кай огорошил новостью — он уезжает. От неожиданных слов мужчины сильнее скользнула ножом по дну тарелки, выбив противный острый звук. Отложив столовые приборы, взяла стакан апельсинового сока, стараясь не смотреть на него, чтобы не выдать облегчения.
— Возникли неотложные дела, — ответил он на невысказанные вопросы. — Передать привет Инге? Ей нужна поддержка, сессия на носу, девушка много занимается.
— Как мило, что ты заботишься о ней, — заговорила хмуро. — Я-то из института вылетела в итоге. Спасибо, что лишил образования!
— Всё можно устроить, если есть желание.
Мне нравилась эта столовая, в изумрудных оттенках, просторная, с окнами в пол и летящими занавесками, за которыми скрывался выход на открытый балкон. В этом помещении легко дышится. Кажется, что отсюда легко сбежать.
Я смотрю на него через длинный вытянутый стол. Между нами чашки, чайнички, фрукты, десертные пирамиды и вазы с цветами — богатство и роскошь с золотым обрамлением. И хозяин под стать.
В тёмно-синем пиджаке, светло-серой, с небрежно расстёгнутыми пуговицами на груди, рубашке, на пальцах золотая печатка, золотом и запонки украшены. Каждое движение — лёгкое и естественное, почти царское, он гармонично сочетается с усадьбой, вычищенной, отреставрированной и переделанной под его волю. Как и я.
Мои волосы уложены и завиты крупными кудрями, волной спускающиеся по спине. Платье с округлой линией глубокого декольте на бретельках, с завышенной талией, очень короткое, едва прикрывающее бёдра, светло-бежевое, невероятно нежное. Раньше ему нравилась грубая версия меня, теперь же влечёт нежность и невинность, которую он украл.
Всё, что вижу, — дорогое и чужое, но как же естественно он вписывается в это окружение! Аристократизм почти невозможно привить, нужно родиться в знатной семье, чтобы с детства уметь так подавать себя. Глядя на него, понимаю весьма чётко, что мир, в котором он рос, совсем иной.
— Это то, что ты хочешь от меня?.. Я так от этого устала! — обречённо говорю, откидываясь на спинку стула и опуская руки.
— От чего ты устала, Елена? — голос прозвучал одновременно и лукаво, и с издёвкой.
— Я устала быть не свободной, — отчеканила быстро, впервые с вызовом глядя на него. — Зачем я тебе? И не говори, что любишь — ты не умеешь любить!
— Это ты не знаешь, что такое любовь, Елена.
Он провёл белоснежной салфеткой по губам и отложил её в сторону. Холодный взгляд и то самое разочарование, что уже видела раньше.
— Если бы хотел обладать — нашёл бы тебя в два счёта, — и он щёлкнул пальцами, вставая из-за стола, вызывая очередную волну страха.
Как на иголках, пальцы вновь дрожат. Армана рядом нет. И никогда не было.
— Но я ждал, когда ты сама вернёшься. И вмешался только когда ты связалась с… — он скрипнул зубами, опираясь кулаками о стол.
Самообладание вернулось не скоро.
— Я терпелив, Елена, — спокойно заговорил он. — Не лезу в душу, не допрашиваю, как это делаешь ты, не пытаюсь изменить. Я хочу, чтобы ты успокоилась, расслабилась и позволила себе вспомнить всё хорошее, что было между нами.