Рем чуть нагнал – три сотни шагов до крестьян, две с половиной – сборщиков. Он мог их пересчитать. Их оказалось всего-то пара десятков, даже меньше, чем можно было предположить. Староста говорил о трех-четырех дюжинах, но то ли обоз разделился, то ли Волчатник так боялся подданных высочайшего некроманта, что преувеличил их количество.
Все сборщики были живые, что, как казалось Рему, облегчало дело – он пока еще не привык воевать с мертвецами, хотя мог предположить, что это умение у отряда разовьется достаточно быстро.
Бегущий сзади Вик думал иначе. Он полагал, что количество живых сборщиков нужно удвоить, и тогда это будет честное количество врагов, с которыми им придется столкнуться. Если только не удастся поменять сам подход к схватке.
К сожалению, воскрешение возницы видел только он. Остальные пока мыслили по меркам Акренора, где враги – что люди, что орки – умирают, когда их убивают. И больше не встают.
Сборщики чуть замедлились. У них явно не было цели порубить крестьян на куски. Убить – возможно. Но собранную ими подать считали особенным образом, и чем целее и свежее был труп, тем лучше было для этих падальщиков.
Однако полдюжины крестьян, ощетинившихся вилами, явно не входили в разряд тех, чью шкуру слуги узурпатора собирались беречь. И именно их хотелось спасти больше всего.
Поэтому Виктор не удивился, когда увидел, что Даниэль на ходу натягивает тетиву лука. Он понимал, что рейнджер хочет отвлечь внимание, выбить для начала хотя бы одного из врагов. Но он не знал того, что произошло позади него с последним возницей.
Времени на раздумья было немного. Фантом еще не до конца прицелился, а Вик уже произносил короткие слова заклинания. Стрела полетела, уходя в обычную воздушную горку, вполне как и должна обычная стрела.
Но как только она достигла пика траектории и начала свой нисходящий путь в сторону, как мог предположить Вик, первого сборщика, ближе всех подбежавшего к крестьянам и костру, стрела начала меняться. Наконечник краснел и словно разбухал, наливаясь багрянцем и постепенно распространяя вокруг себя алое сияние.
Капля за каплей в него вливалась сила.
Фантом был точен. Стрела вонзилась в спину сборщика, и в этот момент в ход пошло заклинание мага. Небольшой, относительно небольшой взрыв чистой энергии буквально разнес мишень на куски, делая полностью невозможным и бессмысленным повторное воскрешение в виде мертвого воина.
Что было даже важнее, основная цель Фантома – отвлечь внимание сборщиков – была полностью достигнута. Остальным бегущим было бы крайне трудно не заметить, как их приятель разлетелся в разные стороны мелкими ошметками.
– Они восстанут! – крикнул Вик, пытаясь предупредить друзей. – Убивайте всех до конца!
Он не знал, насколько его услышали и насколько поняли.
Сборщики остановились и развернулись, тем самым значительно приближая начало рукопашной. Стало совсем уж не до объяснений.
Рем прыгнул. Прыгнул, почти повторяя полет стрелы – так, чтобы упасть на развернувшихся врагов сверху. В этом был риск – свободный полет предсказуем, и легко можно оценить, где будет прыгун и как его лучше встретить. Но это также зависело и от скорости и от готовности к этой оценке со стороны тех, на кого он сейчас летел.
Скорость у него была более чем достаточная, а вот как раз о готовности обозников говорить особо не приходилось. Они не были совсем уж никчемными, но и не были воинами как таковыми – вероятно, могли справиться с неорганизованными и необученными крестьянами в открытом бою, но не больше.
Длинный меч ударил сверху вниз, к нему добавилась вся накопленная энергия летящего воина. Сборщик был обречен и даже не успел подставить под удар свое оружие. Стоящий чуть позади него избежал мгновенной смерти. Еще не полностью остановившийся Рем ударил его со всего размаху левым плечом, закованным в гербовый щиток, прямо в лицо. У воина не было времени проверять, сломал ли он нос обознику или нет, но он был твердо уверен, что на лице врага должна была остаться вмятина, точно повторяющая очертания королевского герба Акренора.
Рем не остановился, чтобы добить, – друзья подбегали сзади, и заклейменного воина можно было оставить им. Он рванулся дальше, стараясь, не теряя скорости, внести окончательную сумятицу в толпу сборщиков.
Тем более что двое из них так и не остановились – то ли не слышали взрыва, то ли предпочли сначала разобраться с крестьянами. Местные ощетинились вилами и сгрудились еще плотнее, стараясь не подпустить к себе набегающих палачей.
Помятый сборщик достался Киму. Скорость у Молнии была не такая большая, но он все же умудрился оказаться следующим за Ремом, вошедшим в схватку. Остальные обходили сборщиков по краям, тогда как Ким скользнул прямо в гущу врагов, сразу вслед за мечником.
Короткий удар кинжала перерезал мятому горло, и Ким тут же сместился вперед, одновременно уходя от нападения одного из сборщиков и доставая брошенным стилетом другого, который развернулся, чтобы кинуть копье в Рема. Стилет вошел под затылок, в обнаженное место на шее, и мгновенно остановил жизнь сборщика. Молния крутанулся, отбивая еще один удар и ускользая от второго, прыгнул ногами вперед, прямо на оседающего сборщика со стилетом в затылке, ускоряя его падение. Умудрился выдернуть стилет и отпрыгнуть в сторону от потока крови, хлынувшего из шеи.
И только после этого понял, что так и не добил помятого. Тот вновь вставал, несмотря на то что Ким никак не мог промазать. Но размышлять на эту тему сейчас ему было некогда – на него набегали еще двое.
Брентон, в отличие от Кима, отлично слышал крик мага. В последнее время он вообще стал значительно внимательнее относиться к тому, что говорит Вик. Особенно если он кричит. А еще он видел, как из сборщика практически выбил дух Рем, потом видел фонтан крови, хлынувшей из горла после удара Кима. И после этого – как кровь резко остановилась, сборщик вновь открыл уже начинавшие закатываться глаза и подобрал выроненный меч.
Поэтому Брентон не рисковал. Легко отбив меч своего первого врага, он рубанул по его груди. Удар был смертелен, но на этом Гном не успокоился. У него, судя по всему, было лишь несколько мгновений до того, как сборщик превратится в неживого воина, поэтому Брентон со всего размаху рубанул по шее падающего обозника, отделяя голову от остальной части тела. А затем на всякий случай наступил ногой на спину трупа и ударил лезвием по позвоночнику, мысленно попросив богов, чтобы хоть этого хватило.
Как только выяснились дополнительные сложности, Мугра пристроился за спиной у Аль’Шаура.
Первого Аль’Шаур просто сбил с ног. Обозник счел, что успеет замахнуться своим топором посильнее, и ошибся. Топор еще пошел на замах в момент, когда многорукий поднажал и неожиданно сократил расстояние до врага. Настолько неожиданно, что обозник, даже видя, что не успевает нанести удар, уже ничего не успел сделать – движение топора было не остановить так быстро.
Аль’Шаур двинул ему плечом в грудь, опрокинул на спину и вонзил оба меча в область сердца. Провернул.
– Оставь его мне на разделку, – подсказал подбегающий Мугра.
Многорукий послушался и двинулся дальше. Мугра тоже не задержался надолго, сполна воспользовавшись остающимися мгновениями до перерождения обозника.
На Аль’Шаура набежали двое. Аккуратно скользнув в сторону, он оставил одного на линии, закрывшись им от другого как щитом, провел быструю высокую атаку, бросил ее, не доведя до конца, и, пока сборщик продолжал по инерции защищать шею, голову и грудь, подрубил ему ноги. Многорукому не хотелось получить возрожденного противника до того, как он расправится со вторым.
Напоследок пнув первого обозника в грудь и свалив его на землю, Аль’Шаур начал наступать на второго.
Уловка не сработала, чего Аль’Шаур не видел. Зато видел Мугра, подбегающий для зачистки. Сначала вроде все шло как надо: обозник упал, скованный болью, не способный пошевелиться с одной покалеченной ногой и имеющий на второй глубокую рану, задевшую артерию. Такие раны часто оказывались смертельными, но раненый умирал не сразу – несколько минут у многорукого и Волка должны были быть.