— Нет уж, дудки! Это моя квартира! — жестко процедил Алешка сквозь зубы, — Здесь я родился, здесь вырос, родителей отсюда вынес. Короче, если не будешь дурой, согласишься на один из вариантов, а нет…
Он не успел договорить, дверь в комнату открылась, и на кухню выскочил Штырь, — видно, подслушивал, сволочь, под дверью.
— Чувачек — с улыбкой от уха до уха вскричал он, — Так это же деловой разговор! Слушай, давай по семь капель, и поговорим в спокойной обстановке, за столом, сидя. Что за разговор, стоя в дверях, не раздевшись?
— Я все уже сказал — проговорил, не оборачиваясь к Штырю, Алексей, — И с чего ты решил, что я с тобой пить буду?
— Ну, не хочешь — как хочешь, мне больше достанется, — Штырь продолжал излучать дружелюбие, — Послушай, мы на твою квартиру не претендуем. Твоя — так твоя. Я уже давно присмотрел домик на Заливе. На кой бес нужна эта скворечня, даже и в центре. Мы и бабло почти собрали, восемь штук осталось — и дом наш. Но надо спешить — в марте барыга — хозяин хаты — дергает в свою обетованную. Чего тебе возиться, оформлять, покупать, мы сами все сделаем. Ты даешь бабки — и весной квартира твоя!
— Ха-ха, Штырь, ты что, думаешь, я полный идиот? — Алексей с трудом сдерживал злость, — Квартира стоит шесть максимум семь тысяч. К тому же Светке — не тебе, Светке, — принадлежит только половина ее, а это всего три — три с половиной. Соглашайся, Светик, пока я не передумал. Я предлагаю тебе квартиру за четыре с половиной тысячи баксов, но при условии, что ты не будешь ломаться и упираться.
— Ну, я же о том и говорю, чувачек, чего тебе покупать эту хату, давай нам четыре с половиной и к весне заезжай сюда на здоровье — не унимался Штырь.
— Уговорил — Леха решил прекратить этот пустопорожний разговор — Я вам бабки выложу хоть завтра. Но только после того, как сегодня Света принесет мне паспорт, где будет стоять печать, подтверждающая, что она выписалась, а в дверь будет врезан мой замок. Расписка, заверенная нотариусом, что Светик на эту квартиру не претендует, тоже не помешает. В противном случае я подаю в суд, а там уже, как карта ляжет — домик то наш старенький, оценивать квартирку будут по остаточной стоимости. Смотри, дорогая, чтобы после всех моих тебе выплат, на троллейбусный билет хватило. Короче, решайте, на все про все вам — месяц. Потом подаю в суд. Все, счастливо оставаться.
— Чувачек, подожди, поговорим. Нам же где-то жить надо, пока дом не освободится. И бабки нужно скорее…
Алексей не слушал, что там молол Штырь, просто обулся и закрыл за собой дверь. Спускаясь по лестнице, он нехотя признался себе, что побаивается этого гада. Ощущение было примерно такое, как тогда, в ущелье.
Напротив троллейбусной остановки располагалась автостоянка. Днепрозаводск — конечно, не глухая провинция, но все-таки не столица. В начале девяностых иномарок на улицах города было пока немного. Они еще были объектом повышенного интереса со стороны автолюбителей, в том числе и потенциальных, «безлошадных». Вот и сейчас люди с любопытством посматривали через дорогу на стоянку.
В первом ряду стоял видавший виды «Форд-Гранада», изрядно потрепанный, со следами аварий на зашпаклеванных бортах, лет пятнадцати-двадцати от роду, однако — иномарка! Рядом присоседился «Бумер». В него вложили, очевидно, немало средств и труда. Машина выглядела, как новенькая, сверкала свежей краской, хотя модель была далеко не последняя — начало восьмидесятых, не позже. Но всеобщее внимание, безусловно, привлекал внедорожник «Джип-Чероки», слепивший глаза блеском хромированной решетки радиатора. Эта машина была явно «с иголочки», новехонькая.
— Гляди, Митрич, какой танк! Лукомского тачка, — рядом с Алексеем стояли двое рабочих и пялились на шикарную машину.
— И где только деньги берут люди! — ответил Митрич.
— А то ты не знаешь! Воруют. Его уже и прокуратура тягала, и, говорят, даже СБУ занималась — от всех откупился. А пришел к нему наш сварной Жилин, просил денег на операцию жене, в счет долга по зарплате — так отказал, скотина! — собеседник зло сплюнул на тротуар.
— Да, — вздохнул Митрич, — пока наше руководство ездит на таких машинах — не видать нам зарплаты, как своих ушей.
Но внимание Алексея привлекли не эти игрушки, а совсем незаметная «копейка», стоявшая во втором ряду, старая, грязная, непонятного темного цвета. Почему-то, именно она внушала ему опасения. Но почему — он сам себе объяснить не мог. Скорее всего, дело было в интуиции, как знать…
Забравшись на заднюю площадку троллейбуса, Леха через головы более удачливых пассажиров, расположившихся возле окон, тем не менее, смог заметить, что грязно-темная копейка вырулила со стоянки и, не спеша, поехала за троллейбусом. На каждой остановке машина притормаживала, не доезжая нескольких десятков метров до троллейбуса, но стоило тому продолжить движение, копейка следовала дальше. Все это очень напоминало слежку, и интуиция неоднозначно намекала за кем. Когда Алексей доехал до своей остановки, копейка остановилась и дальше за троллейбусом не поехала, а продолжала стоять невдалеке, пока он не скрылся в дверях общаги. Судя по всему, пасли именно его. Конечно, это нужно было еще проверить, прежде чем принимать контрмеры.