— Спасибо за интересную лекцию, — улыбнулся Акробат. — Я изучил в свое время, почти все твои работы. И, в какой-то степени, даже стал твоим почитателем. Но изменить уже ничего не мог. Теперь же ты можешь снова сказать свое веское слово в науке. Знаешь ты или нет, но твои идеи находят все большую поддержку в Метрополии. За твою теорию выступают и известные ученые, и даже экстремисты…
— Которые нацелились и на тебя? — закончил я за него фразу.
— Да. Твоего дружка неплохо на меня натравили. Но, тем не менее, сейчас не об этом нужно думать. Времени мало. Опасность приближается. И ты можешь удовлетворить свои амбиции, и не только словами: «А я говорил, я предупреждал!», но и стать спасителем человечества. За такое твои памятники будут стоять на всех площадях городов Метрополии! Или предпочитаешь, чтобы памятниками тебе служили стертые в пыль города и селения людей?
— Вот, не надо! Это будут памятники тем рутинерам, которые не поняли и уничтожили неординарную и нужную идею. А я… Я уже давно вышел из игры. Доживаю свой век вдали от старых врагов, который и тут меня в покое не оставляют. Будь, что будет. В крайнем случае, скроюсь еще дальше, где меня не достанут ни акробаты с торами висми, ни пришельцы из других галактик. Планет во Вселенной достаточно.
— И оставишь на произвол судьбы свой народ на Ноле?
— Акробат, не нужно демагогии. Этот народ такой же мой, как и твой. Наши народы, по крайней мере, в генетическом смысле, проживают на других планетах. Мой — в Метрополии, твой — на Земле. Для меня Нола была просто лабораторией, где я воплощал в жизнь свои идеи. Не вышло. Лаборатория сгорела. Пора поставить точку. Может быть, кто-то другой, увидев последствия этого краха, вспомнит обо мне и продолжит мои исследования.
— Ты уверен? — сказал Акробат со странным выражением лица. Это выражение мне сразу не понравилось. Что-то задумал, что-то знает?
— В чем? В том, что продолжит?
— Нет. В том, что это не твой народ?
— Что ты имеешь в виду? — похоже, точно имеет какие-то козыри на руках, негодяй. Мое предчувствие снова меня не обмануло?
— Розового Мотылька.
— Мотылька?
— Естественно, не бабочку, порхающую между цветочками на зелененькой лужайке, — криво усмехнулся Акробат. — Фрейлина из твоей свиты. Она, кажется, была твоей фавориткой? Или ты ее уже забыл?
— Ну, допустим, помню. И причем здесь она?
— Притом, что она спаслась из горящего дворца и уехала к своему отцу — владетелю Болотистой долины, где через несколько месяцев родила двойняшек. Мальчика и девочку. Дети выросли. Уже имеют своих детей. Луэл, это твои дети, твои внуки! Это твой народ! Ты скроешься и оставишь их на верную погибель?
— Врешь! У меня было несколько любовниц за время моего правления. Но, ни одна из них не беременела. А с Мотыльком я переспал считанные разы. Скорее всего, это не мои дети. Откуда ты вообще о ней узнал?
— Луэл, ты неплохой телепат. Посмотри, что у меня в голове творится. Я снимаю все блоки. Мое сознание — для тебя сейчас открытая книга. Полистай, почитай…
И я почитал. Перед моим сознанием предстали картины, будто видимые неизвестным свидетелем. Вот я танцую с Мотыльком на балу… Эти сложные местные танцы… А вот мы уже занимаемся любовью в ее спальне — мои апартаменты чересчур аскетичные для свиданий с женщиной. Вот она что-то пытается мне сказать, но я отстраняю ее жестом руки и подзываю своего советника и друга — Серебряного. Тогда ситуация осложнилась — нападение на королевскую тюрьму. Нужно было принимать срочные меры. Пожар. Горит мой дворец. Мотылька под руки поддерживают подруга и мой егерь, помогая спастись из горячего ада. Хмурое лицо владетеля Болотистой долины — отца девушки… Два младенца, копошащихся в колыбелях, в окружении целой толпы родственников и слуг… Вот они уже ходят ножками, играют на зеленой поляне… Вот уже почти взрослые — мальчик скачет на лошади в стальных латах и шлеме с поднятым забралом. Перед девочкой стоит на одном колене молодой вельможа с многочисленной свитой — быть свадьбе. И так далее, и так далее… Вот уже и внуки играют на полянке, катаются на пони, машут деревянными мечами, пеленают кукол… Одна картина особенно заинтересовала меня. Мой уже взрослый бородатый сын о чем-то разговаривает с молодым горцем в его шатре. А рядом с горцем я вижу знакомое лицо — Акробата, который иногда вставляет слово-два. Интересно, о чем разговор? Впрочем, какая разница!