Наконец машина остановилась, хозяин наш выпрыгнул из кабины, отбежал несколько шагов в сторону, и в то же мгновение я услышал какой-то невыразительный крик, — так кричит человек от испуга или в страшной ярости.
— Вы только взгляните, — звал Вальполь, дрожа от гнева, — подойдите сюда, посмотрите!
Он побледнел от возмущения. Мы спустились в впадину и сразу же поняли, что его так волновало: достаточно длинная траншея почти совсем была засыпана землей и галькой.
Вальполь сыпал проклятия, губы его дрожали; подняв крепко сжатые кулаки и выпятив свой орлиный нос, он напоминал фигуру библейского пророка, который в гневе предостерегает или проклинает грешный израильский народ.
Увидев Вальполя таким раздраженным, я еле удержался от замечания что он неосмотрительно забыл и над своей траншеей поставить большой щит с надписью «Соединенные Штаты»; ведь не было сомнения что это сделали местные повстанцы, которые, скорее всего, думали, что тут будет заложен фундамент нового военного объекта. Между прочим, у меня в голове проскользнула мысль, что он и сам мог быть виной этой диверсии… Однако я сразу отбросил это предположение, т. к. его возмущение, безусловно, было настоящим.
— Надеясь, сэр, — сказал я сочувственно, — что они не повредили хотя бы те ценности, которые еще не раскопаны.
— Конечно нет, — с досадой ответил он. — Но сколько пройдет времени, пока мои люди выбросят всю эту нечисть. А мы тем временем станем похожими на замазур!
— Жаль, — сказала мисс Ругон, — но в три часа мне снова надо быть в Никозии: верховный комиссар проводит пресс-конференцию.
— Мне очень жаль, что так разочаровал вас, — пробурчал Вальполь, к которому наконец вернулось самообладание.
— Я хоть скупаюсь тут, — крикнула наша спутница и помчалась к автомобилю переодеться.
— Озеро на другой стороне, — бросил вдогонку Вальполь.
Когда мы вышли на противоположную сторону холма (оба турка в это время принялись за работу), я увидел окруженное карликовыми кедрами волшебное зелено-голубое озеро, а немного дальше на запад — английский аэродром Акротири. Отлично было видно длиннющие желто-серые ангары, аэродромный флюгер метеорологической станции в виде полосатого бело-красного мешка и выпуклую решетчатую антенну радара. С аэродрома доносился пронзительный рев моторов.
— Хотите взглянуть? — спросил Вальполь, услужливо подавая мне мощный бинокль, который неизвестно откуда появился в его руках.
На переднем плане в бинокль я увидел выстроенную в строгом порядке целую эскадрилью легких реактивных бомбардировщиков типа «Канберра В-2». За ними на параллельных взлетных полосах поднимались три реактивных истребителя «Джевелен», которые могут летать в любую погоду; в стороне, около ангаров, стояло несколько четырехмоторных транспортных самолетов «Беверли». Низко над землей мерцал раскаленный воздух, и поэтому картина немного расплывалась; и все же я смог легко прочитать условные буквы и цифры на фюзеляжах машин.
У меня аж пересохло во рту. Точно — это был идеальный пункт для наблюдения за аэродромом; и словно специально именно тут Вальполь разыскивал экспонаты кипрской древности — но нашел ли их он?
— Вам случайно не мешает этот шум? — спросил я его, чтобы как-то нарушить молчание.
— Привыкнуть к этому не тяжело, — ответил он.
Первый истребитель с грохотом пронесся над нами; я увидел на концах дельтообразных крыльев опознавательные знаки — голубо-бело-красные окружности, а ближе к фюзеляжу — условные буквы и цифры: Т 309… Специалисту этого было достаточно, чтобы определить к какой эскадрильи принадлежит самолет, его назначение и цель полета. Я, между прочим, подумал о том, что, очевидно, кто-то из пилотов заметил, как Вальполь следил за аэродромом, и доложил контрразведке штаба воздушных сил на Среднем Востоке. Конечно, не все представляют, какие мелочи можно увидеть с воздуха. Но с помощью нескольких учебных фотоснимков с самолета не тяжело было обнаружить наблюдательный пункт Вальполя.
Мисс Ругон пробежала около нас и исчезла за кедрами; в тот же миг мы услышали как она прыгнула в воду.
Поскольку эти мои воспоминания касаются очень серьезных вещей и пишутся не для какого-то пустякового иллюстрированного журнала, я не буду описывать ее вид в купальном костюме. Но ее пример стимулировал и меня — я обливался потом от немилосердной жары, поэтому сказал Вальполю: