Потом мне поручили составить текст листовок, которые переводились на арабский язык и печатались миллионными тиражами. Командование надеялось, что такие листовки окажут большое психологическое влияние: беженцы, мол, потоками ринутся в глубь страны и вызовут панику в тылу врага. Ввиду того, что мышление у египтян примитивное, детское, текст должен был написан доходчивым языком. Мы подготовили несколько проектов, среди которых, между прочим, был одобрен и такой:
«Египтяне! Мы забросаем вас бомбами, где бы вы небыли. Ваши деревни будут стерты с лица земли. Вашим женам и детям, отцам и матерям, дедам и бабам придется бежать куда глаза глядят, оставив все свое имущество. Если вы не покинете свои села, они будут разрушены, а ваши дома уничтожены. Вы согрешили тем, что поверили Насеру. Мы все разрушим!»
Время от времени меня допрашивали по делу Вальполя, не дав возможности ознакомиться с действительным положением дел. Наконец, через три недели, в среду — двадцать четвертого октября, подполковник вызвал меня к себе в кабинет. Как и тогда, когда я впервые был у него, он стоял за своим столом, элегантный и холодный, однако не пригласил ни сесть, ни закурить, не говоря уже о лимонаде. Над его головой жужжал вентилятор. Дверь в соседнюю комнату была приоткрыта и я услышал оттуда такой разговор:
— Господа, только что из Тель-Авива пришло известие: Израиль готов.
— И все же Советы могут организовать воздушный мост. От Азербайджана до Дамаска восемьсот миль, а от Дамаска до Каира всего четыреста. Для их реактивных самолетов это — как рукой подать.
— Полковник, с вчерашнего вечера поступает информация о волнениях в Будапеште. Русским будет предостаточно дел в Венгрии.
Подполковник закрыл дверь.
— Лейтенант, — сказал он, — сегодня мы можем подвести черту в деле Вальполя. Для вас не будет лишним узнать, что Вальполь очень быстро разгадал вашу роль, во всяком случае быстрее, чем роль мисс Ругон, в то время как вы до последнего момента не сумели раскусить их обоих.
Он пренебрежительно улыбнулся, глянув искоса вверх, где ветер от вентилятора разрезал кольца дыма.
— Вальполь работает от американской разведки в Анкаре, — продолжал дальше Тинуэл. — Его заданием было контролировать готовность готовность англо-французских войск на Кипре; оба турка были приставлены к нему как личная охрана. Он удачно маскировался под исследователя древности, потому что археология — его любимое занятие в личной жизни. Вальполь наблюдал главным образом за аэродромом в Акротири и сообщения о результатах своих наблюдений оставлял в тайнике, который сперва находился в самой траншее, за деревянной обшивкой, а позже, как киприоты засыпали его яму, — под знакомым вам камнем. Из этого «почтового ящика» сообщения забирал один грек — сотрудник американского консульства. К сожалению, вы не поймали его. Информация шла курьерской дипломатической почтой в Анкару. Иногда она проходила через штаб НАТО в Северном Средиземноморье, который находится там, в Анкаре.
Слушая подполковника Тинуэла, я вспомнил, как разозлился Вальполь, увидев разрушенную траншею. Теперь мне было ясно: то, что я воспринял за чистую монету и оценил как признак его непричастности к шпионажу, было обыкновенной реакцией на потерю удобного тайника; раздражением по поводу тех проблем, которые становились перед ним.
— Но иногда почту оттуда забирал не служащий консульства а та очаровательная девушка, в обществе которой я имел удовольствие вас видеть. Теперь, кажется доказано, что она египтянка, хоть ее отцом был француз, как это видно из ее фамилии. Она таки была журналисткой, только гонорар выплачивала ей не «Сан-Антонио геральд», а египетское информационное агентство. Можете себе представить, куда шли ее шпионские отчеты.
Не глядя на меня, Тинуэл перелистывал бумаги в какой-то папке. При этом он так скривился, словно ему была противна вся эта история.
— Впрочем, Ругон эксплуатировала не только Вальполя, — продолжал подполковник. — Она соблазняла к нарушению военной тайны также союзнических офицеров. Дело капитана Жако мы передали французской службе безопасности; этот «бэль ами»[10] еще пожалеет о своей легкомысленности. Данные о танках АМХ-13 и их маскировочный желтый цвет тоже относятся на ее счет. А в том, что эта Ругон была связана с местными бандитами, вы, лейтенант, имели возможность убедиться дважды: первый раз — двадцать четвертого августа, когда она возле Атиены помешала той черни линчевать всю вашу веселую компанию, и второй — в ночь на второе октября, когда она бесследно исчезла в той же местности.