— Я же не знал, Ваша Вечность!
— Нет-нет, всё великолепно, дорогой… Вы нас спасли! Зачем Спросившему Смерть знать, что он может стереть эту Смерть в порошок одним заклинанием? Правда, опасность не исчезла.
— Как так?
— Да думайте же хоть немножко! Что сказал наш юный друг перед тем, как нечаянно сделал стенку прозрачной? Что когда упадёт вечерняя тень, он всё вспомнит. Может быть. «Тогда-то, может, и вспомню я…»
— Это «может быть» имеет значение?
— Мы так давно научили вас колдовать, и вы ещё спрашиваете! Любая неуверенность страшно ослабляет силу даже самого мощного заклятия… Вы для чего, к примеру, щёлкаете пальцами? Чтобы дух волшебного поля получил мощный звуковой удар в ухо, которое составляет большую часть его крошечного тельца. И понял, что вы — такой же полноправный его повелитель, как, допустим, я. Хотя я добьюсь того же удара, просто подумав о заклятии… В общем, скорее всего, часам к семи Аксель и впрямь что-то вспомнит. Но смутно! И тут я должен направить его мысли в нужное нам русло, не рассказывая ему ничего лишнего… Кроме того, я наложу на наш замок ряд опережающих контрзаклятий. Тогда мальчишка вряд ли сможет причинить нам какой-либо вред, даже если узнает больше, чем нужно!
— В таком случае, с ним вообще не будет проблем, — заметил Фибах.
— Да, но я не могу держать этих детей в замке вечно! Тут нужна другая узда… Он и с вами жадничал?
— Как вам сказать… по-моему, нет. Вообще, мне кажется, в этом плане куда легче иметь дело с девчонкой! Вдобавок она глупее и трусливее.
— Что ж, посмотрим. Надеюсь, в людях вы разбираетесь лучше, чем в животных. А пока — никаких обманов! Выполнять любые желания детей, кроме тех, которые могут привести к побегу! Подробный доклад о поведении и просьбах обоих представить мне к 7.30 в письменном виде. Да, и вот что: попробуйте вдвоём с вашим ненаглядным Пралине сделать ту самую стенку опять непрозрачной. Хотя я уверен, что у вас ничего не выйдет… Вопросы есть?
ГЛАВА XIV. Т-РЕННЕР-ОВКИ
Аксель спешил изо всех сил, с ненавистью волоча за собой тяжёлую кассу. Где Кри? В безопасности ли она? Скорее туда, к Шворку! Ско…
— Честно говоря, я проголодался, — сказал ему в ухо знакомый голос перед самой дверью в его комнату.
— Ох! Это вы… ты, Отто, — пробормотал мальчик, плюхнув кассу на пол и сев на неё сверху. — Я только переведу дух и…
— И наделаю глупостей? Не стоит… Куда ты так спешишь?
— Как куда? Проверить, что с Кри!
— Никто здесь её не тронет. Сперва расскажи, чем там у вас кончилось. Да поподробней, ничего не упуская! Едва Штрой спросил, не подслушивал ли ты, я на всякий случай сразу же улетучился…
— Правильно сделал! — ответил Аксель, приступая к рассказу. Кончив, он нагнулся за кассой, чтобы втащить её в комнату и бежать дальше. Но Хоф удержал его:
— Нет, погоди! Твою сестру проведаю я. Тихо и незаметно… А ты должен спокойно оставаться у себя и ждать Фибаха. Но сперва закажи мне поесть!
— Ждать Фибаха? А зачем он мне сдался?! — раздражённо фыркнул Аксель. — Чего ещё прикажешь ждать в этой мышеловке?
— Восьми вечера.
Аксель хмуро упёрся взглядом в стену.
— Я тебя что-то не пойму, Отто. То ты стараешься всё выведать до прилёта этого Штроя, а то сам лезешь волку в пасть! Раз им сейчас не до нас, раз у нас появилась отсрочка…
— То надо ею воспользоваться и бежать. Да?
— Да! — с вызовом сказал Аксель.
— Хорошо. Допустим, мы сбежали, — спокойно ответил Хоф и, судя по звукам, сел на кассу сам. — Ох, продуло меня на этом балконе… Я говорю «допустим» из чистой вежливости. Я уверен, что пёс — даже если он решится на второй побег — не сможет этого сделать. Не так Фибах прост, чтобы после случившегося оставить двери настежь…
— Так зачем же ты тогда?.. — задохнулся от возмущения Аксель.
— Мой мальчик, если ты когда-нибудь вздумаешь стать полицейским…
— Никогда!
— Не перебивай меня, пожалуйста. Итак, если ты когда-нибудь вздумаешь стать полицейским, никогда не брезгуй даже самым слабым шансом на успех. Но и не переоценивай его. И потом, сидя одна, без дела, в такой вот обстановочке наша Кри просто с ума сошла бы…
— Да, — сказал Аксель. — Прости…
— Но предположим самое лучшее, — продолжал комиссар, словно читая лекцию слушателям полицейской академии. (И те пообещали себе никогда больше его не прерывать.) — Предположим, что Шворк бежит и путь свободен. Что дальше?
— То есть как это «что»?.. — пробормотал мальчик. — Мы летим к родителям…
— А я — ловить преступников. Чудесно! Но что ждёт всех нас ещё через несколько часов? Вариант «Зевс»? Вот о чём я всё больше думаю с тех пор, как убедился, что Фибах сказал правду!
Молчание.
— Я не принуждаю тебя, Аксель, — очень серьёзно сказал Хоф. — Если вы так решили — бегите. Ещё недавно я сам хотел этого. Но я останусь в любом случае, потому что дальше Земли не убежишь. И надо её спасти! Твоих родителей… всех… Останься вы здесь, у меня были бы хоть какие-то помощники… хоть крошечный шанс!
— Я тоже останусь! — твёрдо пообещал Аксель. — Думаю, что и Кри…
— Правильно сделаете! — подытожил Хоф, копируя недавнюю интонацию Акселя. — Мы должны сорвать планы этих негодяев. Сейчас тот космический дедушка — а, надо сказать, он мне ох как не понравился! — явно возлагает основные надежды на тебя. И необходимо понять, почему! В восемь часов вы всё узнаете. Так вот, что бы это ни было — не спеши отказываться. Выиграй время для разговора со мной. А до тех пор я к тебе на пушечный выстрел не подойду. Ты напрасно решил, что им стало «не до вас». Им очень даже до вас, просто они ещё не готовы… Сидите смирно, не делайте ничего недозволенного, притворяйтесь глупыми и безобидными. И ждите!
— К Шворку-то хоть можно сходить? — пробормотал мальчик.
— После меня. Когда мы с Кри вернёмся… Главное, не давай ей падать духом. Она — наше слабое место, ей только восемь лет…
— Кри выдержит! — уверенно заявил Аксель. — Вы её не знаете! Она — наше сильное место. И всем им покажет…
— Буду рад. И всё это каким-то чертовским образом связано с твоим дедом! Если получится, сегодняшнюю ночь я посвящу его тетради. Дай-ка мне её прямо сейчас! Попав мне в руки, она тоже станет невидимой…
— Как лёд?
— Какой лёд? А… Да, он мне пригодился. Надо же было хоть чем-то походить на духа… Пришлось заказать его самому.
— Ты здорово его допрашивал! — восхищённо сказал Аксель. — Я так не сумел бы…
— Не завидуй подобным умениям… Ну, я иду к Кри за ширму, а ты принеси мне туда еды побольше. И сам там же побудь — словно бы себе принёс.
— А может, ко мне? Сядешь за стол…
— А Элоиза нам спляшет? Ещё чего!
Четверть часа спустя, накормив комиссара и вручив ему тетрадь дедушки Гуго, Аксель остался один. Сначала он нервно ходил по комнате, затем лёг и закинул руки за голову. Где-то там, наверху, за каменными стенами сейчас решалась его судьба, судьба Кри и всего человечества. Он понимал это, но сосредоточиться на этой мысли по-настоящему уже не мог. Ломило в висках, голова болела всё сильнее, на фоне опущенных век извивались какие-то оранжевые змеи. Потом из них выплыло суровое, сосредоточенное лицо дедушки Гуго и начало что-то шептать. И Аксель слушал и чувствовал, что уже не забудет услышанное…
— Вставай! Я-то думала, он меня ждёт, а он…
Маленькая рука негодующе трясла его за плечо. Мальчик привстал и открыл глаза. Лицо дедушки исчезло.
— Зачем ты мне помешала?! — раздражённо воскликнул Аксель. — Я же работал!
— Видела я, как ты работал! Это я работаю, пока вы все спите…
— Не спеши с выводами, Кри, — прошептал ей в ухо голос Хофа. — Может быть, твой брат и впрямь не просто спал.
— Что всё это значит? — возбуждённо сказала Кри. Она стояла перед ними, раскрасневшаяся и взъерошенная, сверкая голубыми глазами. Явно опьянённая успехом своего поручения.
— Ну, ты поговорила? — вяло спросил Аксель.
Кри сделала страшные глаза и указала на коридор. Пришлось выйти.
— Я с ним говорила! — набрав в грудь воздуху, затараторила девочка. — Он такой умный, и толковый, и несчастный! Сказал, что ему никого не надо, кроме нас, а Фибаха он загрызёт, как только поправится, потому что тот его пытал электротоком и…