— «Забудь своё отчаянье — оно»… — процитировал Аксель. И, оборвав себя, спросил: — Зачем ты помешал Фибаху устроить нам побег, Отто?
— Аксель, — серьёзно сказал комиссар, немного помолчав, — я понимаю, как тебе сейчас нелегко. Но раз уж ты нашёл в себе мужество вступить на свой путь вместо того, чтобы спокойно сидеть дома, в Недерлинге, — ты мог бы больше прислушиваться ко мне. Разве не ты сам позвал меня на помощь? И разве я не сказал вам обоим сразу, что каждое слово этого негодяя — ложь?
— Так уж и каждое… — пробормотал мальчик. — Он правда хотел, чтобы мы сбежали. И помог бы нам…
— …погибнуть, — закончил Хоф. — Нашли кому поверить! Человеку, который обманул вас на триста тысяч, хотя ещё день-два — и они всё равно превратились бы в пустые бумажки! Но на всякий случай, из чистой жадности, этот тип тянет с вас миллионы, данные вам за то, что он же вас и обжулил. Ну, деньги ещё ладно… в конце концов, они не достались бы никому. Но история с фальшивой мамочкой могла бы научить кое-чему даже грудного младенца!
— Да, — вздохнул Аксель. — Это правда.
— Конечно, он помог бы вам сейчас, — продолжал Хоф, словно не слыша. — Ещё бы! Он ведь ясно сказал, что, пока вы здесь, его повелитель не может на него положиться. Не говоря уже о том, что вы — свидетели его предательства… Ему хочется, чтобы вариант «Бионика» был главным, но почему, чёрт возьми, он так этого жаждет? А? Забыли?
— Н-нет… — пробормотали дети, переглядываясь.
— Поймите же, что чудо-пса и чудо-птичек он сделал не сам! И каких-то серьёзных милостей добьётся лишь тогда, когда его питомцам будет где развернуться. А где есть такое место? На далёких планетах, где всё для них чужое? Да нет, конечно: здесь, на очищенной от людей Земле. От людей и ненужных свидетелей… И вы думаете, что при таком раскладе он впрямь даст вам с собой хороший усилитель, который сорвёт все планы духов? А может быть, даже позволит вам перейти в наступление на империю Штроя?
— Ну что ты… — вяло запротестовал Аксель. — Какое уж тут наступление… Ты сам часто говоришь — мы ведь только дети.
— Но Фибах-то судит о людях — и о детях, и о взрослых — по себе, — усмехнулся Хоф. — А сам он на вашем месте наверняка попытался бы подмять под себя весь мир. Вспомните-ка повадки этого королевского наследника! Его цыпочки давно обижаются, что им, в отличие от духов, нельзя никого терзать… Вот он бы их и побаловал. Вами… А даже если бы и нет — они скинули бы вас с сёдел в первом попавшемся ущелье, и там вы карабкались бы по отвесным скалам, страдая от голода и холода. Пока с неба не обрушилась бы смерть…
Аксель и Кри молчали.
— Но… он не рискнул бы нас погубить из страха перед тобой… — неуверенно вымолвил наконец мальчик.
— Сомневаюсь! — фыркнул Хоф. — Иначе с чего бы ему так беспокоиться о том, чтобы «Бионика» не разонравилась Штрою? В глубине души — точнее, душонки — он не верит, что я справлюсь с его хозяином! Иначе он никогда не посмел бы вам сказать, что предаёт и меня тоже… Ему бы только выиграть время.
И дети вновь не нашли, что ответить.
— Впрочем, я думаю, что и исправный усилитель вам не помог бы, — «утешил» их комиссар. — Вы же слышали показания этого мерзавца на допросе! Даже при сверхмощном Заклятии Семи Смертей, после которого вся Вселенная должна пятьсот лет «отстаиваться», словно кружка пива, — заклинаемое тело должно быть видно целиком. То есть из космоса. А у вас ведь нет ракеты! И вряд ли бы вы сами додумались наколдовать себе её…
— Так это же при уничтожении, — запинаясь, сказал Аксель. — А не при защите!
— Кто тебе сказал?.. Молчишь? Вообще, судя по всему, иметь прямую видимость того, что хочешь заколдовать, для них тут очень важно. Иначе зачем все эти телемосты и колодцы? Неужто дух без колодца не может пройти сквозь пол? А вы заметили, кстати, что все усилители — и в Шворке, и у вас в комнатах — всегда стоят у какого-нибудь колодца или прохода? И не на этом ли держится весь Свёрнутый Мир — Свёрнутый там, где его некому видеть?.. Ну ладно, ужинайте, вам скоро идти!
— А что ты сказал Фибаху на этот раз? — лениво поинтересовался Аксель, направляясь к себе.
— Что в новых очках он просто Людвиг Третий…
Поужинав «впрок» на случай бурной ночи (хотя есть не очень-то хотелось, сытный обед ещё давал о себе знать), все трое немного отдохнули. Впрочем, отдых ли это был? Аксель ведь ещё толком не рассказывал Кри о своём разговоре с дедушкой, о встрече с Великим Звёздным и о подслушанных новостях. Но, чтобы не утомлять бедную девочку, у которой и так голова шла кругом, он передал ей лишь самую суть всего этого. И наконец все отправились наверх, в обсерваторию. У последнего поворота Хоф простился с детьми и ещё раз напомнил об осторожности.
— Как жаль, что тебя не будет с нами! — с чувством сказала Кри.
— Ну… вряд ли я, конечно, решусь… это было бы очень неосторожно! Но если тот страшненький малютка отлучится, может, я и подобрался бы поближе.
— А как ты узнаешь, что его нет? — тревожно спросил Аксель. — Знаешь, пожалуй, не надо! Что мы будем делать без тебя? Впрочем, я, кажется, придумал… Попрошу установить телемост между моей комнатой и обсерваторией. Тревожусь, мол, за кассу… И подам тебе знак! Если мальчик рядом — почешу нос, к примеру.
— Лучше я почешу! — потребовала Кри.
— Ну конечно, так будет лучше. Только не переусердствуй, — согласился Хоф с улыбкой в голосе. — Может, я и по телевизору вас услышу… Постой, ты что, хочешь взять это с собой? — указал он на подводное ружьё, висевшее у Кри за спиной.
— Почему нет? — ощетинилась та. — Это моя игрушка! А если ваш хвалёный дух её испугается, так он ещё трусливее Фибаха — тот её вообще не заметил. Ясно?
— Кри, как ты разговариваешь с комиссаром полиции? — возмутился Аксель.
«Пожалуй, так даже лучше, — подумал Хоф. — Чем большим ребёнком она выглядит, тем меньше с неё спрос. Да ведь она и есть ребёнок…» А вслух сказал:
— Ничего, ничего… Идите. Желаю вам удачи!
Сворачивая за угол, Аксель невольно оглянулся, хотя знал, что ничего не увидит. «Бедный Отто! — вздохнул он. — Как ему, наверное, надоело быть невидимкой. Но от скольких ошибок он уже спас нас благодаря этому…»
— Нет! Не благодаря этому. Просто он умный, — шепнул ему в ухо голос Кри.
— Тьфу ты чёрт! Я что, опять думал вслух? Вот напасть!.. — изумился Аксель. — Я мог бы поклясться, что ничего не произносил.
— А откуда же я тогда знаю?.. Ой, как красиво!
Они уже были на балконе, и над ними в проёме раздвинутой крыши сверкало звёздное небо. И как сверкало! Аксель и Кри впервые видели ночные светила в чистом горном воздухе. Но ни холодом, ни сыростью не тянуло сверху, словно бы дети не находились под открытым небом. Налюбовавшись этим зрелищем, брат и сестра подошли к винтовой лестнице. Вскрикнули — и отшатнулись.
На середине лестницы, опершись о перила, стоял мальчик в белом атласном наряде и, устремив вверх пустые тёмные глаза, явно ждал гостей.
— По очереди, — старческим голосом сказал он. — Прошу господина Реннера.
«Господин Реннер» ободряюще погладил Кри по руке и начал спускаться.
— А я? — дрожащим голосом спросила девочка, беспомощно отступив на шаг. Она вовсе не жаждала оставаться наедине с этим нарядным чудовищем.
— Прошу в коридор. Кресло ждёт.
Кри гневно развернулась и затопала назад. Тем временем Аксель уже стоял перед Великим Звёздным. Точнее, сидел. От блестящих инструментов и всего торжественно-волшебного облика обсерватории Штроя отделяла уютная шёлковая ширма в цветочек. На круглом столике чёрного дерева всё было приготовлено для вечернего чаепития: дымящийся чайник, японские фарфоровые чашечки, пирожные. Да и сам Многоликий выглядел сейчас весело и уютно. Вместо космических бездн на Акселя глядели добрые, смеющиеся стариковские глаза, похожие на два василька.
— Так вот и выгляжу, — вздохнул господин Штрой. — Увы, только по вечерам. Когда нет особых дел… Тебе к чаю каких пирожных?
— Вот этих… — ткнул Аксель пальцем, не глядя.
— Но, дорогой, это же скатерть, — поднял брови радушный хозяин.
— Тогда… вот этих! — И, чтобы не показать, как он напряжён, Аксель спросил: — А зачем вам те… космические глаза?