Я чувствую, как мое тело приподняли, а затем опустили, поместив в новый круг стальных объятий. Мэддокс кладет руку мне на плечо и притягивает меня к своей груди, подобрав мои ноги и подтянув их ближе к телу, крепко обхватывает меня другой рукой. Я практически чувствую себя ребенком в его руках, когда он начинает напевать медленную мелодию. Я никогда не думала, что за его суровой внешностью скрывается столько чуткости и заботы.
Наконец почувствовав, что паника понемногу отступает, я, похоже, впервые за несколько часов отправляю в свои легкие порцию кислорода, стремясь успокоить свое сердце. Может все дело в его теплоте, а может в том, как этот крупный, суровый мужчина крепко меня обнимает и тихо напевает. Возможно, причина в том, что я не хочу, чтобы еще один человек увидел, как я целиком и полностью облажалась, но, так или иначе, ему все-таки удается меня успокоить, и я чувствую, как напряжение и усталость сходят на нет. Подняв голову, я смотрю в обеспокоенные черные глубины глаз Мэддокса.
— Ты в порядке, девочка?
— Нет, — шепчу я в ответ.
Какой абсурдный вопрос. Если бы я могла, я бы рассмеялась во все горло.
Не думаю, что когда-нибудь снова буду в порядке.
Я вновь опускаю голову на грудь Мэддокса и надеюсь на чудо.
Вы, черт возьми, издеваетесь. Каковы шансы по прошествии стольких лет? Изабель, мать ее, Уэст. Я до сих пор в растерянности от этого нового поворота событий. Моя чертова Иззи – подружка Грега, которой нужна помощь? Нет, это не так, она уже не моя. Она перестала быть моей, когда не смогла дождаться меня, не смогла продержаться всего несколько месяцев. Она перестала быть моей в тот день, когда я наконец нашел ее и узнал, что она замужем за каким-то мудаком.
Черт! Как так получилось, что Изабель, которую я знал несколько лет назад, – та самая женщина, о которой мне вчера поведал Грег. Он описал испуганную, невинную и абсолютно сломленную женщину. Иззи, которую я знал, никогда бы не позволила сломить ее дух. Черт, за три года в течение которых она была моей девушкой, даже мне было нелегко воспрепятствовать силе этого духа и позволить одержать над собой верх. Ее переполняли энергия и счастье. Она никак, черт подери, не могла оказаться той самой девушкой.
Когда Грег позвонил мне вчера, чтобы побеседовать, он объяснил, что у его девочки проблемы. И они не простые. Вчера у меня не было времени на то, чтобы сесть и вникнуть в детали, так как перевозить вещи через всю страну и открывать новое дело с Грегом – это нечто безумное. Всего несколько дней назад я, наконец-то, передал свои полномочия Службе безопасности по западному побережью, быстро запрыгнул в свой пикап и отправился на восток. Незамедлительно купил себе дом, а совсем недавно мы подписали договор аренды на новые помещения под офис. Теперь все, что оставалось – наладить бизнес с Грегом и ознакомиться с его текущими делами. Там было бесчисленное количество невыполненных клиентских заказов с просьбой о консультациях, касающихся оперативного розыска; к счастью, было не сложно убедить Локка, Бека и Купа упаковать вещи и отправиться со мной в Джорджию.
Вчера во время нашей непродолжительной встречи он обрисовал мне весьма туманную ситуацию. У него была лучшая подруга, которая стремилась освободиться от оков неудачного замужества, но насколько неудачного я еще не знаю. Она жила здесь около двух лет и в течение последних шести месяцев боролась за развод. Подонок не хотел ее отпускать. Грег сказал, что в этом не было большой проблемы до вчерашнего дня, когда она получила по почте испорченную фотографию. Он объяснил, что ее бывший похоже больной на голову, но по мне так это довольно серьезная угроза, и я заверил его, что сделаю все от меня зависящее.
Он не говорил ее полное имя, он назвал ее Из. Я помню, как невесело фыркнул, услышав вчера это имя. Но последнее, о чем я мог подумать, так это о том, что Из окажется той самой Изабель Уэст.
Я знаю Грега около десяти лет. Я до сих пор помню, как несколько лет назад он позвонил и сказал нам, что должен уехать в Северную Каролину и побыть немного долбаным белым рыцарем. Я не помню деталей, хотя чертовски сожалею об этом, я помню только, как он нарушил молчание почти месяц спустя.
Он всегда рассказывал о двух своих девочках проживающих здесь, в Джорджии. Мы с парнями тогда определили четкий срок, в течение которого он распрощается со своими яйцами, так как слишком часто зависал с кисками. Он всегда говорил об этих двух цыпочках так, словно они чертовы королевы; долбаная Мать Тереза. Честно говоря, я даже не припомню, чтоб он негативно отзывался о любой из них.
Полная херня. Эта миниатюрная особа блокирует офисную дверь владельца клуба так, будто устранит любую угрозу, которая попытается пройти через нее; которая попытается добраться до Изабель. Где, черт возьми, та маленькая фея, которая, по словам Грега, распространяла радость как гребаная волшебница?
— ЧЕРТ! — рычу я. — Уйди с моего пути, женщина. — Неужели эта малявка думает, что она удержит меня, когда я буду разносить эту дверь в щепки? Я смотрю на Купа и Бека; кажется, они озадачены этим противостоянием так же, как и я. Господи, я попаду в этот долбаный офис, даже если мне придется физически устранить эту дамочку со своего пути. Я устал разыгрывать из себя милашку. У меня не было матери, но даже я знаю, что надо уважать женщин, хотя одна из них вывела бы из себя и гребаного святошу.
Когда я уже собираюсь схватить ее и убрать со своего пути, дверь открывается и из нее выходит раскрасневшийся, взбешенный Грег Кейдж.
— Ты, — он тычет пальцем мне в грудь, вторгаясь в мое гребаное пространство. — Проваливай отсюда. Ты может быть и крупнее меня, но когда речь идет о ней, я готов убить тебя на хрен.
Что. Мать. Его. Это за хрень такая.
— Кто, черт подери, дал тебе право, брат, указывать мне на то могу я с ней поговорить или нет? — я чувствую в себе поток непролитой ярости, стремительно мчащийся по венам. Даже с промелькнувшей у меня мыслью о том, что я бы на его месте поступил также, я по-прежнему не могу успокоиться.
Он глубоко вздыхает, одаривает меня убийственным взглядом и выплевывает слова, которые практически останавливают мое сердце.
— Если ты не свалишь прямо, мать твою, сейчас, то Из, в конечном итоге, уедет отсюда в машине скорой помощи… снова.
Что за черт?
— Что за херню ты несешь Грег, это звучит как шифровка.
Глубоко вздохнув, я могу представить, чего ему стоила эта небольшая стычка.
— Послушай Рид, ты знаешь, я чертовски тебя уважаю. Ты был моим братом охренительно долгое время, но Из… она сейчас не в лучшем состоянии. Вчера был довольно тяжелый день, но нам с Ди удалось привести ее в чувство. Черт, даже посылка от этого больного урода не задела ее так глубоко. Сейчас ты должен свалить. Если ты хочешь поговорить с ней, хорошо, но это будет на ее условиях, а не когда она сражается с каждым демоном, завладевшим ее душой. Не сегодня. Ты хорошо меня слышишь, Рид, я поговорю с ней и улажу кое-что, но сначала скажи как, черт подери, ты познакомился с моей девочкой.
— Что значит – твоей девочкой, Джи?
Наверное, я веду себя как чертов идиот, особенно после его нудной и бесконечной беспрерывной тирады. Грег пялится на меня так, словно пытается найти мирное решение проблемы или что-то на подобие этого дерьма. Он долго не спускает с меня глаз, и практически можно увидеть, как в его голове на всех парах вращаются шестеренки.
Наконец, жутким равнодушным тоном он спрашивает:
— Рид, как давно ты знаком с Из? — его вопрос может и звучит безразлично, но его глаза молча обещают, что если ему не понравится мой ответ, разговора с Иззи не будет.
Я опускаю взгляд на свои ботинки и, подняв руку вверх, тру шею, пытаясь снять часть напряжения, скопившегося в моем теле. Вопрос с подвохом.
— Какое это имеет значение, Джи?
— Просвети меня, брат, просто, мать твою, просвети меня. Как давно ты ее знаешь?