Я вновь ополаскиваюсь и выхожу из душа. Быстро вытираюсь, облачаюсь в джинсы и черную футболку, а затем отправляюсь утверждать права на свою женщину. Довольно одной мысли о той, за кем я чуть позже заеду, и о ночи, которую я для нас спланировал, как мой член тут же вздымается и оживает. Я запираю дверь и забираюсь в свой пикап, предвкушая и понимая, что всего через несколько часов, с божьей помощью, подо мной снова окажется ее упругое, горячее тело.
Улыбка на лице, твердокаменный стояк в штанах и некое подобие умиротворения в сердце, и я чувствую себя так, словно могу бросить вызов всему миру и одержать грандиозную победу. Нужно поторопиться с делами, чтобы я со спокойной душой вернуть ее в свои объятия.
Приготовься, Иззи, я уже в пути.
После отъезда Акселя я пребываю в полном оцепенении. Если бы не дрожь возбуждения, по-прежнему пробегающая по моему телу, я бы подумала, что мне все это приснилось. Ну и конечно тот факт, что в течение последнего часа Мэддокс ухмыляется не переставая. Нахальный сукин сын.
— Думаешь это смешно, да? — спрашиваю я его после проигрыша в продолжительном десятиминутном состязании «кто кого пересмотрит».
— Нет, девочка, не смешно. Я знал, что это случится. Вы оба… У вас двоих это уже было когда-то, а в жизни такого рода хрень всегда будет торжествовать. Сколько бы вы не пытались, вам этого не избежать. Я же говорил тебе вчера вечером, что иного пути нет, вы не сможете сдерживать свои чувства. Вы могли забыть, как это было, пока находились вдали друг от друга, но такая страсть никогда не умрет, — он отворачивается от меня и направляется к себе в комнату.
Наверное, он думает, что мы закончили разговор.
— Эй, подожди минутку. Что я делаю, Мэд? Может, я совершаю огромную ошибку?
— Ты всегда будешь совершать ошибки в отношениях, девочка. Хитрость заключается в том, чтобы убедиться, что вы понимаете друг друга и учитесь на своих ошибках. По-моему, сейчас единственная проблема между вами – это общение. Ты должна рассказать ему то, что сказала мне вчера вечером. Возможно, он воспримет это хорошо, а возможно и не очень, но ты должна пристегнуть ремень безопасности и подготовиться к поездке по ухабам, когда дело дойдет до откровений. Ты хочешь его, значит сражайся. Будь искренней, это все, что от тебя требуется.
— Что, если он меня возненавидит? — шепчу я, не глядя на него.
— Иззи, посмотри на меня, — когда я встречаюсь с ним взглядом, он продолжает: — Я не знаю, как он отреагирует, но ты не можешь пойти на этот разговор в страхе. Я говорил тебе прошлым вечером, в ваших отношениях царит полный хаос, они не просто запутаны, они словно две стороны земного шара. Если он все воспримет плохо, позвони мне, я приду и заберу тебя, но не начинай разговор с мыслями о том, что он тебя возненавидит. Черт, девочка, ты была ребенком.
В его словах есть смысл, но я панически боюсь снова пустить Акселя в свою жизнь и в результате потерять его навсегда. Я не сомневаюсь, что его потрясет услышанное, но больше всего меня тревожит то, что он будет обвинять меня в потери нашего малыша.
— Хорошо, Мэд. Я обещаю держать разум открытым, но если ты мне понадобишься, лучше приди за мной.
— В любое время, девочка.
После этого мы разбегаемся по своим делам. Мэддокс собирается и отправляется закончить какую-то работу, что бы это ни значило. Мне до сих пор непонятно, чем занимаются эти ребята. Вскоре я заканчиваю с упаковкой своих вещей, которых у меня здесь набралось немного, даже несмотря на то, что Ди привозила больше, чем требовалось. Не думаю, что кто-либо из нас готов признать, что я могу беспрепятственно выходить наружу. Мы ничего не можем предпринять по отношению к Брэндону из-за его алиби, так что сейчас мы просто наблюдаем, ждем и молимся, что он отстанет от меня. Но я все же не настолько глупа, чтобы поверить в такую возможность.
Я принимаю душ, наношу на спину мазь, насколько могу дотянуться, и накладываю повязку на раны. Мой глаз выглядит лучше… если учитывать, что я могу его открыть, но синяк на нем приобрел отвратительный желтовато-коричневый оттенок. Глаз по-прежнему немного опухший, но выглядит не так плохо, как три дня назад. Я не могу ничего поделать со своей «разукрашенной» физиономией, поэтому снова стягиваю волосы в небрежный пучок и заканчиваю устранять все следы своего пребывания в гостевой комнате Мэддокса.
Понимая, что до возвращения Акселя мне предстоит как-то убить оставшееся время, я решаю навести в доме Мэддокса идеальную чистоту. Я беру из сумки айфон и подсоединяю наушники. Когда мой слух заполняет песня One Republic ‘Feel Again’, я не могу перестать улыбаться. Держу пари, я выгляжу смешно, просто стоя посреди кухни Мэддокса с чистящим средством в одной руке, щеткой в другой и с огромной, ослепительной улыбкой до ушей.
В глубине души я надеюсь, что случайный выбор песни это еще один признак, что судьба, наконец, на моей стороне.
Я заканчиваю чистить ванную Мэддокса, когда слышу стук в дверь. В моем животе тут же начинают порхать бабочки; я опускаю руку вниз и прикладываю ее к животу, чтобы проверить смогу ли я их почувствовать. Тихо посмеиваясь над своими нелепыми действиями, я убираю чистящие средства и отряхиваю штаны.
Глубокий вдох.
Я проверяю дверной глазок и вижу в нем прекрасное лицо Акселя. Похоже, он переоделся и попытался более или менее привести себя в порядок. Даже через небольшое отверстие глазка я улавливаю дерзкую ухмылку на его лице и яркий блеск в его изумрудных глазах. Он выглядит так, словно сошел со страниц какой-то сексуальной рекламы мужских духов.
Еще один глубокий вдох.
Отключив сигнализацию и отперев все замки, я открываю дверь и просто смотрю на него. Мои глаза путешествуют по всей длине его тела, до лица и обратно. Джинсы, облегающие его ноги, подчеркивают впечатляющую выпуклость в области паха и не скрывают тот факт, что они в буквальном смысле слова вот-вот прорвутся в ширинке. Я непроизвольно облизываю губы, но когда его горловой стон достигает моих ушей, снова вскидываю голову и изучаю его лицо. Его глаза горят, ярко сверкая. Он откашливается и опускает руку вниз, чтобы поправить штаны.
— Продолжай на меня так смотреть, и мы займемся этим прямо на пороге, Принцесса.
Я сейчас настолько возбуждена, что даже его хриплый голос вынуждает меня поежиться от нестерпимого желания. Скорее всего, я бы сейчас кончила лишь от одного легкого соприкосновения его кожи с моей.
— Иззи, я не шучу. Если ты и дальше будешь смотреть на меня, как на последнюю каплю воды, оставшуюся после продолжительной засухи, я возьму тебя прямо здесь, в дверях. Боже всевышний, у меня сейчас такой стояк, что мне кажется, я им гвозди могу забивать, — он произносит это сердито, но я уверена, что он больше расстроен тем, что мы стоим на пороге, нежели тем, что в настоящее время я пожираю взглядом его эрекцию.
— Черт, детка, я безумно тебя хочу, — шепчет он и тянет меня в свои объятия. Он наклоняется, утыкается носом в изгиб моей шеи и глубоко вдыхает. — Ты чертовски приятно пахнешь.
Я пользовалась одним и тем же парфюмом в течение многих лет, с тех пор как Аксель купил мне мой первый флакон духов “Light Blue”. Порой этот аромат был тем, что я даже носить на себе не могла, но также и тем, что придавало мне силы с каждым вздохом. Хватало одного легкого дуновения, чтобы вспомнить об Акселе и о том, что мы пережили несколько лет назад.
Когда я чувствую как его горячий, влажный язык начинает скользить по моей ключице, а затем добирается до уха, у меня в очередной раз подгибаются колени от неимоверного сексуального голода, который берет надо мной верх. Мы должны выйти из дома Мэддокса. Сейчас же.