Когда Фиона заглянула в глазок, у нее похолодело в животе. Она негромко чертыхнулась и рывком открыла дверь. Сэм сменил форму на темные джинсы и белую рубашку в тонкую синюю полоску, удивительно гармонировавшую с цветом его глаз. Кончики слегка влажных пышных черных волос завивались кольцами. А лукавая улыбка уголком рта делала его просто неотразимым.
Одной рукой Фиона уперлась в дверь, а другой в косяк, показывая, что на теплый прием ему рассчитывать не приходится.
— Ты зачем пришел?
Его дьявольски сексуальная улыбка стала еще шире.
— Ты забыла? У нас свидание.
— Мы договорились не видеться, — напомнила ему Фиона.
— Если мы пообедаем вдвоем, ничего страшного не случится. — Он держал большой пакет из бурой бумаги.
Пальцы Фионы стиснули ручку двери.
— Нам не следует... — Не «мы не можем» или «я не буду». «Нам не следует». Настоящее нытье.
Сэм подошел ближе, и Фиона почувствовала густой, слегка пряный аромат. Что-то итальянское? У нее заурчало в животе. Этот мерзавец подкупает ее едой.
— Мы действительно не должны... — Но прозвучало это не слишком убедительно.
— А если мы оба дадим слово не говорить о дознании?
Она закусила нижнюю губу. Соблазн был слишком велик.
— Тебе нужно поесть, — убеждал ее Сэм обольстительно низким голосом, который действовал на нее безотказно. Именно так он говорил, когда они занимались любовью. — Что плохого, если два человека едят вместе?
И спят в одной постели?
Она не сказала этого, но непроизнесенные слова остались висеть в воздухе. Как угроза или обещание.
Ну что ж, она действительно проголодалась. И в прямом и в переносном смысле. Едва ли жиденький консервированный супчик можно назвать настоящей едой. Конечно, если она ляжет с Сэмом в постель, то нарушит профессиональную этику, но ведь он принес еду. Тем более, итальянскую. Ее любимую. Ей не хватит силы воли сохранить объективность.
Быстро! Закрой дверь и закажи пиццу, пока не стало слишком поздно!
Но ее благие намерения тут же вылетели в дверь и загремели по лестнице.
— Только обед. — Она сделала шаг в сторону и пропустила Сэма в квартиру. — Если скажешь хоть слово о дознании, выгоню в три шеи, — предупредила Фиона.
А если он скажет хоть слово о сексе, она сойдет с ума от желания. Острое помешательство, лекарства от которого нет.
Ну... вообще-то есть одно... Сладкое лекарство, вызывающее привыкание, и куда более опасное, чем сама болезнь.
Сэм прошел за Фионой на маленькую кухню, изучая взглядом тонкую талию и аппетитные бедра, скрытые толстым и пушистым халатом. Он понятия не имел, есть ли под халатом белье, но надеялся узнать это. Причем очень скоро.
— Я не был уверен, что сумею убедить тебя. — Он поставил пакет на стойку. — И надеялся, что еда сделает свое дело.
— Вот хитрец! — Фиона заглянула в пакет. — О Боже, пахнет невероятно.
На самом деле невероятным было зрелище грудей Фионы, наклонившейся над пакетом и вдыхавшей аромат принесенной еды.
Сэм составил план заранее. Он собирался провести с Фионой ночь и показать ей, чего та лишится, если не согласится передать дознание другому сотруднику Управления. Так и будет, если он сумеет довести дело до конца. Похоже, этот план имеет все шансы на успех.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Радостная улыбка Фионы заставила Сэма испытать угрызения совести. Если он не удовлетворит ее так же, как в ночь с пятницы на субботу, это может кончиться членовредительством...
— Ты играешь нечестно, — хихикнув, сказала она.
Сэма пронзило желание схватить ее в объятия и начать целовать. Он проявил гигантское усилие воли и сдержался. Позже.
— Что же нечестного в обеде? — Сэм начал выкладывать из пакета еду и вино. Она пошла к буфету за посудой.
— Объясни, с помощью какого нечестного приема ты узнал, что мне нужно?
Мысль о том, что именно ей нужно и как он надеется это выяснить, вызвала к жизни самые мучительные фантазии. Рано, напомнил он себе. Нужно продержаться еще минут сорок.
— Ты имеешь в виду итальянскую кухню?
Она передала Сэму салатную ложку и две тарелки.
— Не совсем. Но вино очень кстати.
Сэм начал раскладывать салат.
— Трудный был день? — спросил он, уже зная ответ. Судя по его беседам с членами бригады, парни предпочитали помалкивать. Повлиять на них Сэм не мог. Он понимал, что дознание нужно провести, как можно быстрее, но большинство сотрудников Управления, и не догадывается, что такие раны не заживают. Ребята смогут говорить о несчастном случае только по прошествии времени. Лишь откровенность поможет им избавиться от потрясения. Но пока они видят в Фионе врага и боятся, что каждое сказанное ими слово будет неправильно истолковано. Смириться с потерей одного из членов бригады — это одно, а откровенничать с тем, кто хочет обвинить тебя в этом, — совсем другое.