Я игнорировал ее.
Она вылезла из постели, подошла к столу и заглянула мне через плечо.
— Это правда?
Я кивнул.
— И ты все это время знал! Ты собираешься это послать?
Я пожал плечами и нажал кнопку проверки. На экране выплыло окошко:
95 слов, 95 ошибок.
Я долго сидел, глядя на этот вердикт. О чем я думал? Надеялся перевернуть историю? Надеялся, что мой выплеск ярости переведет войну на другую колею, и реальность растворится вокруг меня, сменившись иным, новым, лучшим миром?
Да нет. История, прошлая и будущая, предопределена. Я не мог вмешаться в работу управляющих ею уравнений, но и мириться с ложью тоже устал.
Я вдавил кнопку «Сохранить» и выжег на чипе девяносто пять слов.
Навеки.
(Я уверен, что у меня не было выбора.)
Эта дневниковая запись стала для меня последней. Вероятно, те же компьютеры, что отцензурировали ее при «посмертной передаче», заполнили оставшееся место экстраполированной безобидной ложью, скормив маленькому Джейми сказочку.
Я блуждал по сетям, прослеживая весь спектр противоречивых слухов и не зная, кому верить. Я ушел от жены и бросил работу. Я перевел стрелки и оставил позади сладкое вымышленное будущее. Уверенности в себе как не бывало.
Когда я умру? Не знаю.
Кого я полюблю? Не знаю.
К чему придет наш мир, к утопии или Армагеддону? Не знаю.
Но у меня теперь открыты глаза, и я улавливаю в сетях крупицы ценных сведений. Там тоже не обходится без подделок и искажений, но лучше уж я буду терзать себя какофонией миллиона говорящих вразнобой голосов, чем снова завязну в болоте гладкой и правдоподобной лжи виновников геноцида, контролирующих машины Хаззарда.[11]
Временами я задумываюсь, какой бы стала моя жизнь без их вмешательства, но вопрос этот, разумеется, идиотский.
Она не могла бы стать иной.
Всеми манипулируют. Все — дети своего времени.
И наоборот.
Что бы ни уготовило мне неизменное будущее, одно я знаю наверняка.
Кто я — по-прежнему еще предстоит решить.
О большей свободе я не мог и просить.
И о большей ответственности — тоже.
Перевод с английского К. Сташевски
Ев'ГЕНИЙ
Рассказ
Greg Egan. Eugene. 1990.
— Я гарантирую вам. Я могу сделать вашего ребенка гением.
Сэм Кук (бакалавр медицинских наук, магистр, доктор медицины, член Королевской австралийской коллегии врачей, доктор делового администрирования) перевел крайне уверенный взгляд с Анжелы на Билла, потом снова на Анжелу, как будто призывая возразить ему.
Наконец, Анжела откашлялась.
— Как? — спросила она.
Кук полез в ящик стола и вытащил маленький фрагмент человеческого мозга, помещённый между слоями плексигласа.
— Вы знаете кому это принадлежало? Угадайте с трёх раз.
Билл внезапно почувствовал тошноту. Ему не нужно было трёх раз, но он не открывал рта. Анжела покачала головой и нетерпеливо сказала:
— Понятия не имею.
— Выдающийся, величайший аналитический ум двадцатого столетия.
Билл наклонился вперёд и спросил, потрясённый, но заинтересованный:
— К-как вы это сделали?
— Как я его добыл? Ну, предприимчивый парень, делавший вскрытие, ещё в тысяча девятьсот пятьдесят пятом, взял этот мозг, как сувенир, перед кремацией. Естественно, разные группы засыпали его просьбами о частях мозга для изучения, поэтому, спустя годы, мозг был разделён и разбросан по всему миру. В какой-то момент, списки владельцев пропали, так что большая часть фрагментов, фактически, исчезла. Однако, некоторые образцы несколько лет назад выставлялись на аукционе в Хьюстоне, вместе с тремя бедренными костями Элвиса Пресли. Думаю, кто-то распродавал свою коллекцию. Естественно, мы здесь, в «Человеческом Потенциале», сделали ставку на лучший фрагмент мозга. Полмиллиона долларов США. Не могу припомнить, сколько вышло за грамм, но это стоило каждого цента. Потому, что мы знаем тайну. Глиальные клетки.
— Г-г г-г?
— Они создают нечто вроде структурной матрицы, в которую внедрены нейроны. Кроме того, они выполняют некоторые активные функции, пока не вполне понятные, но известно, что чем больше глиальных клеток на нейрон, тем больше соединений между нейронами. А чем больше соединений между нейронами, тем сложнее и мощнее мозг. Вы следите за ходом моих мыслей? Ну вот, в этой ткани, — он поднял образец, — почти на тридцать процентов больше глиальных клеток на нейрон, чем вы найдёте у среднего кретина.
11
Игра слов.