Владимир Григорьев
АКСИОМЫ ВОЛШЕБНОЙ ПАЛОЧКИ (сборник)
ДВАЖДЫ ДВА СТАРИКА РОБОТА
КАК ОН СТАЛ ОПЕКУНОМ
Старик потрещал выключателями, трахнул парой электрических зарядов и только тогда почувствовал себя вполне отрегулированным. «Последнее время регулируюсь хуже, — с тревогой подумал он. — Не мешало бы заглянуть в починочную».
Старик был мнителен, любил пожаловаться на жизнь, прислушивался к каждому скрипу своих механизмов. Вот и сейчас, вместо того чтобы поучать этих юнцов роботов, собравшихся вокруг него, посидеть бы с таким же стариком да поделиться сомнениями.
Еще недавно он чувствовал себя заряженным энергией, как новенькая лейденская банка. К его решениям прислушивались, к погрешностям относились снисходительно. Внимание было для него делом привычным. Но позавчера, подключаясь на ночную разрядку, он по привычке перемножил два восьмизначных числа и — о ужас! — ошибся на три единицы. А сегодня пришло предписание отправляться в детский сад простым воспитателем.
— Да, дело плохо, дважды два — четыре!
Любимая поговорка старика прозвучала сейчас как ругательство. Он поднял голову, испытующе посмотрел на сорванцов. В их озорно блестевших зрительных выводах светилось нетерпение. Молодые парни, наэлектризованные молчанием наставника, не знали, куда девать свою электроэнергию.
А старик невидящим инфравзглядом уставился на какого-то робота. Ему вспомнилась собственная молодость, вспомнился тот торжественный момент, когда он, собранный по последней схеме, свежепахнущий полимерами, не дожидаясь очереди, сам соскочил с конвейера и помчался в отдел технического контроля. Там он спешно отвечал на вопросы, поставленные с целью определения его полноценности, решал головоломки, предсказывал погоду, бегло переводил с одного языка на другой, прослушивал и воспроизводил музыку — словом, показал вполне удовлетворительное присутствие обратной связи.
— Куда спешите? — спросил один из членов комиссии, чеканя последнее клеймо на его спине.
— Спешу жить! — крикнул он и, посылая приветственные гудки, промчался к выходу мимо кучки отбракованных кретинов, возвращавшихся в переборку.
Он выскочил на улицу, остановился за углом и первое, что сделал, — рассчитал свое будущее на ближайшие десять лет. Пять минут сложения, умножения, дифференцирования, интегрирования — и готово, будущее известно. Более далекие времена его не интересовали: будущее без неожиданностей — скучное будущее. Так он считал в то время.
Прошли месяцы учебы. Молодой робот с головой ушел в деятельность. Работа! Именно она приносила ему высшее наслаждение. Он стал рассеян, иногда забывал вовремя подключаться к питательному аккумулятору.
Как-то приятель рассказал ему, будто бы смоделирована новая система роботов с лучшими избирательно-разрешающими способностями. Он раздраженно рванул рычаг, отключился.
— Эка невидаль! Способности! Своих забот полно, некогда думать о чепухе.
Но однажды он попытался, как в первые дни, рассчитать свое будущее. Прошло время — расчеты не оправдались.
Он кинулся узнавать, в чем дело. Ему объяснили, что действительно появились новые модели с большим количеством степеней свободы. И что ему, еще не старику, но в общем-то роботу не первой молодости, труднее учитывать их действия, а следовательно, и рассчитывать собственные координаты в общем движении.
— Позвольте! Да ведь это же анархия и хаос! — воскликнул несчастный.
— Не хаос, не анархия, а закон природы, — холодно возразили ему.
С этого дня он начал думать о путях развития своего счетно-решающего общества. «Куда приведет нас технический прогресс?» — вот какой вопрос сделал его постоянным подписчиком журнала «Кибернетика и робот».
…Мысли текли, время тоже, а лучшие системы появлялись и появлялись. И вот наконец сочли, что все, на что он способен, это опекать новоиспеченных.
Старик еще раз бросил взгляд на подопечных. Было ясно, что их напряжение на пределе: с матовой поверхности юнцов, шелестя, стекали электрические заряды.
— Ну, дети, через час быть в сборе. Летим на Землю. — Этой фразой ветеран прервал паузу.
ПАРАДОКС ИНФОРМАЦИИ № 1
Нужно ли описывать небольшое путешествие ансамбля роботов из детского сада с их планеты на Землю? Все обстояло как в стандартных космических путешествиях, запротоколированных в многочисленных фантастических рассказах. Ревели ли ракетные двигатели их корабля? Да, ревели. Кричал ли впередсмотрящий, подобно матросу Колумба, «Земля!» при ее появлении? Да, кричал. Да, траектория движения рассчитывалась автоматически. Да, да, да!
Путешествие было предпринято для традиционного ознакомления молодежи с местом изобретения первого робота, с местом, где было начато их массовое производство.
Старик водил группу по старинным городам, показывал океан, тропики. Океан, как всегда, вылизывал языком волн берега, в джунглях рычали хищники. И только города молчали. Старик мог показать все, что угодно, но только не человека.
Человек! Как сказать о нем? Где-то внутри нервно дрогнула электронная линия. Чтобы успокоиться, пришлось выждать: история исчезновения людей была больным местом роботов всех систем.
— А теперь всем настроиться на «внимание»! — отчеканил старик.
Дисциплинированно щелкнули тумблеры, все переключились на одну волну. И к молодым механизмам, превратившимся во внимание, пришли слова о человеке, печальные и далекие, как весть с неведомой звезды.
— Давным-давно на этой планете жили удивительные существа — люди. Нас, роботов, еще не было. Люди было эластичны, темпераментны и предприимчивы. Поговаривают, хотите — верьте, хотите — нет, что их предком была обезьяна. Они-то и придумали нас, чтобы поставить за станки, за пульты автоматических линий, посадить за руль автомобиля. И не было большей радости, чем угодить человеку.
Но однажды утром, когда толпы роботов шумными ватагами устремились к подпиточным станциям, обнаружилось, что люди сгинули. Все до одного! — Голос старика дрогнул, из каждой глазницы выкатилась крупная капля смазки. Это воспоминание было на порядок сильнее остальных.
Молодые роботы запыхтели: любовь к человеку, вложенная в них как информация № 1, давала себя знать.
— Некоторый свет на загадку пролила вот эта бумажка. Из нее явствует, что им надоело наше общество! — Латаный динамик старика звякнул. — Слушайте, что здесь написано.
«Дорогая Мари!
Утром улетаем. Куда? Еще неизвестно. Ты спросишь, почему? Впоследствии многие будут гадать, почему мы исчезли. А ведь все из-за этих несносных роботов. Они не дают пошевелиться. Мы заложили в них слишком сильную любовь к человеку, надеясь, что она будет лучшим стимулом для их самовоспроизводства. И конечно, они видят теперь цель своего существования в избавлении человека от всех трудностей.
Нас освободили от труда — так исчезло наслаждение творческим процессом, самое сильное из наших наслаждений. Только возникает мало-мальски человеческое желание — и, пожалуйста, оно уже исполнено. Наша активность постепенно сводится к нулю. Еще немного — и мозг начнет атрофироваться. Нужно начинать новую жизнь. Наши космические плантации беспредельны. И где-нибудь мы уж укроемся от наших соседей. Но улетать нужно так, чтобы эти пройдохи не пронюхали, куда мы стремимся. Поэтому о наших новых координатах договоримся в дороге.
Бери с собой только предметы первой необходимости: зубную щетку, полотенце, генератор невесомости, не тот, большой, семейный, а портативный, и электробатарейку на тысячу киловатт-дней.
Решение принято Высшим Советом два часа назад.
Дорогая Мари…»
На этом строчки обрывались. Старик аккуратно свернул листок.
А тем временем на полу образовалась масляная лужа: роботы плакали. Наставник подбежал к одному из них, вытащил щуп указателя масла — от смазки ничего почти не оставалось. Крутанув вертушку телефона, расположенного на затылке, старик набрал нужный номер. Срочно вызвал цистерну со смазкой. Чтобы прекратить дальнейшее истечение ценного продукта, каждому нажал на кнопку генерации хорошего настроения. Промедление могло привести к травме молодых, неокрепших механизмов. И когда прибывшая цистерна каждому закачала добрую порцию смазки, старик с облегчением перевел свои реостаты в сторону меньших токов.