Мы тогда очень здорово напились, прикончив сначала мой коньяк, а затем и все Либеровские запасы. После чего, взвесив, стоит ли идти «за еще», или ну его на фиг, решили, что, пожалуй, уже хватит. Но не выпить «стремянную» - всё равно, что загубить все до этого выпитое! Либер вспомнил, что у него где-то есть ещё спирт, и мы отправились на поиски оного. Вся берлога соседа была заставлена немыслимым количеством сборных, металлических стеллажей забитых какими-то электронными блоками, связанными паутиной разноцветных проводов, колбами, ретортами, шариковыми холодильниками и прочей физико-химической белибердой. Чем напоминала, эдакую, лабораторию современного алхимика. Более-менее свободным оставался лишь небольшой кусок спальни, с промятым диваном и стоящим подле него огромным, чуть не тонным, аквариумом. В зеленоватой глубине, едва освещенной неяркой люминесцентной лампой, по крупной, ровным слоем выложенной на дне, гальке, ползали странные, белёсые обитатели. Довольно большие, с ладонь, они очень напоминали саламандр, у которых вокруг головы вырос пушистый, розовый воротник жабр.
- Слышь, Либер?! А это кто у тебя в аквариуме? - спросил я.
- Это... Ик...- он стыдливо прикрыл рот рукой, - Это, Бродяга, самые удивительные обитатели нашей планеты - аксолотли! Ну что - пшшли, накатим по последней? - Либер махнул зажатой в руке пол-литровой колбой, и, нетвёрдо ступая, направился в кухню. Хочу сразу отметить, что «Бродягой» он решил меня называть, после того, как мы выпили за науку, и я сообщил, что по профессии - геолог. А вот он - Либер, обладает совершенно уникальной памятью на числа, чего нельзя сказать об именах и фамилиях... Мне, в общем-то, было наплевать, и я согласился называться «Бродягой», что, собственно, для геолога и есть смысл жизни.
- Ну, так что? Давай, колись, чего в этих зверях такого необычного? - снова спросил я, усаживаясь за кухонный стол.
- А необычного в них то, что эти амфибии - личинки! - он прищурил глаз, прицеливаясь горлышком колбы в рюмки, - Понимаешь? Они проходят весь жизненный цикл, так и не становясь взрослыми, если можно так выразиться. Рождаются, вырастают, спариваются, дают потомство, и все это - в личиночной стадии. Крайне редко переходя во взрослую форму - в амбистому. Удивительное, загадочное существо! Кроме того, древние наделяли его способностью к магии... Вот такие дела...
- Ну...Да... На нас очень похоже - на людей, - я поднял рюмку и посмотрел на маслянистые потеки смешивающейся со спиртом воды, - Так же вот, рождаемся, живём, учимся, рожаем детей, а все одно - крутимся, пока не помрем, на одном и том же уровне... На личиночном...
- Хм-м... - Либер издал невнятное мычание, и как-то уж слишком трезво взглянул на меня поверх своих круглых очков, - А ты, Бродяга, не так уж и безнадежен... Не ожидал, если честно... В чем-то ты прав! Человеки - скотина тоже, крайне удивительная, почти, как аксолотль. Все в нас устроено крайне не логично, сам посуди: для успешного передвижения, четыре точки опоры гораздо более технологичны, нежели две. Размножаться мы начинаем прожив, практически, четверть жизненного цикла - что не ведет к успешной конкурентной борьбе между видами. О физиологии я уже и не говорю - мы гораздо слабее почти всех обитателей планеты...
- Ну, это ты у через край заливаешь! - перебил его я.
- Да?! - Либер ехидно ухмыльнулся, - Ну так попробуй, для начала, прыгнуть хотя бы метров на сто. Слабо?
- Не один зверь, на сто метров не прыгает! Мне-то уж, сказки рассказывать не надо! «Плавали - знаем»!
- Зря я тебя похвалил, Бродяга! Ты, как есть, человек дикий и невежественный, - сосед скорчил скорбную мину и скрестив руки на груди, откинулся на спинку кухонного стула.
- Да что вы говорите! Так просвети питекантропа, сделай божескую милость! Кто ж у нас так прыгает?!
- Блоха, Бродяга, простая блоха. Она скачет на расстояние в сто раз превышающее собственные размеры! Что, применительно к хомо, извините, сапиенсу, как раз и будет чуть поболее ста метров! Ну, да и не это самое главное... - Либер поднял рюмку и задумчиво посмотрел на ее содержимое, - Хрен с ней, с физиологией. Странно то, что человеку свойственно... Хм... Как бы это выразиться... Свойственно овеществлять то, что противно природе этого мира.
- А попроще?
- Можно и попроще. Вот у тебя дети есть, сказки ты им читаешь, так?
- Ну... Было когда-то...
- О! И что в них? - он ткнул в меня длинным костлявым пальцем, - А в них, в сказках этих, описываются процессы не свойственные физике мира в котором мы живем! Откуда? Каким образом древний сказитель придумал то, что лежит вне рамок его мироощущения? А ведь придумал же, мерзавец! Раз! Тут исчез, там появился... Раз! И ковер полетел... Раз! И через стену прошел... Раз! И вернулся назад во времени... Да мало ли... Не в том суть! Это не просто игры разума, Бродяга. Это какая-то глубинная, генная память. А ты говоришь - чего в человеке такого удивительного?!