— Что!? Что случилось? А!? — протерев глаза, он уставился на неожиданную парочку. — Так, я не понял… не успел уснуть, как тут уже кто-то восстал из почти мертвых! Чего происходит вообще?
— Пока ничего. Угомонись и сядь, — приказал Ридли. — Итак, господа, что же вас привело именно сюда? Учитывая, как быстро вы оказались здесь, лишь чуть позже нас, какая неожиданность! мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.
— Поверьте, я отвечу на все вопросы, — сказал Шон. — Более того, я расскажу вам кое-что и сделаю выгодное предложение.
— Выгодное? — приподнял бровь Ридли.
— Сомневаюсь, что оно покажется вам обратным, — заметил Шон. — Но для начала, неплохо бы обсохнуть и поесть, я давненько не имел такой возможности.
Шон говорил спокойно, натужным басом. Кашка не произнес ни слова, да и вообще был очень тихим и незаметным, в отличии от себя самого во время прошлой нашей встречи.
Ваппи обрадовано побежал на кухню и через несколько минут, прогремев кастрюлями и чашками, вернулся, несся на подносе кушанья. Трактирщику и вправду было абсолютно все равно, кто перед ним, он никого не боялся и ко всем относился радушно. Его дом мне в этом плане напомнил какую-то книгу, где была похожая буферная зона, где даже враги относились друг к другу сдержанно. Хотя, быть может, это и не в книге вовсе было, а просто мое воображение представило что-то такое, основываясь на схожем произведении? Так или иначе, Шон вместе со своим еще более странным компаньоном уселись за стол, скинув дорожную накидку, очень грубую и потрепанную. Шон ел двумя руками, вторая пара лежала на столе, чтобы не возникало подозрений о его намерениях, Кашка же обращался с приборами неуклюже, непропорционально большие руки его дрожали и плохо справлялись даже с тем, чтобы удержать ложку. Чтобы она не падала постоянно, Шон зафиксировал ее веревкой в пальцах напарника, бережно и тщательно, словно ребенку.
Я и Эрик не уделяли этой парочке особого внимания. Я просто сидел на своем подоконнике, Эрик же улегся обратно, правда, уже спать не собирался. Даже Ридли был относительно расслаблен, а вот Янко буквально не сводил с них взгляда, очень подозрительного и внимательного, как у хищника. Такое обстоятельство меня снова насторожило и заставило чувствовать неуютно, тем более, что колчан с иглами Янко так и не закрыл. Отчего он такой? Хороший вопрос. Всегда такой тихий, спокойный, он никогда не отличался эмоциональностью, поэтому видеть с его стороны такую подозрительность и одновременно готовность к… м… к тому, чтобы причинить боль другому, меня обескураживала. Ведь даже сражаясь с бандитами в первой нашей стычке, он был не то что готов без колебаний повергнуть их, но даже повернувшихся в бегство преследовать. Все это не то чтобы разочаровывало, но оставалось неприятное чувство, будто ты винишь самого себя в том, чего не хотел сделать, да и, получается, сделал лишь твой друг. Даже не знаю, отчего это, возможно, как говорил учитель, я слишком много об этом думаю, все люди разные и считают правильным одни одно, другие — другое. Но вот вопрос — а что же на самом деле верно? Может, совсем наоборот: Янко действует верно, а это я мягкосердечен? Вряд ли я это сейчас абсолютно точно пойму, скорее всего, со временем все встанет на свои места.
Сидели, молча и тихо, но в какой-то момент трактирщик подошел к стене возле стойки и стал вертеть какую-то ручку. Поворачивая его по часовой стрелке до того момента, пока это стало невозможно, Ваппи зафиксировал ее в таком состоянии и стал дергать за какие-то другие ручки-ящички, выстраивая их в какой-то одной ему понятной комбинации. Стали слышны странные звуки и стук, будто кто-то уронил бильярдные шары, но маленьких размеров. Шум, как от кузнечных мехов исходил оттуда же. Мы с интересом смотрели за действиями Ваппи, даже Янко краем глаза наблюдал за этим процессом. Когда «настройка» закончилась, Ваппи отпустил ранее закрученный рычаг, тот с коротким скрипом стал сам медленно раскручиваться, и в этот момент заиграла музыка.
Мелодию словно кто-то отстукивал на ксилофоне, в сопровождении струнного инструмента, гулкого и басистого, как у контрабаса. Ваппи ждал нашей реакции, широко улыбаясь, он развалился в кресле у стойки и слушал музыку. Услышанное было очень любопытным, но не сама композиция, а то, что ее играло. Догадываясь о происхождении данного чуда, могу сказать, что этот старичок умудрился встроить в стену огромную музыкальную шкатулку, которую еще можно было и настраивать, вытаскивая и задвигая ящички! Даже не думал, что нечто подобное смогу встретить в этаком захолустье, и это я говорю как про измерение, так и про конкретно этот трактир. А песенка тоже не плоха, словно капель, есть и стиль, и узнаваемость…
* * *
Полчаса пролетели быстро и совершенно незаметно. Шон успел привести себя в порядок и теперь приглашал нашу команду за большой стол для переговоров. Хозяину сего заведения было даровано молчаливое согласие всех присутствующих на законное подслушивание. Мы выдвинули самый широкий круглый стол на середину зала, заперли двери на засов и окна прикрыли ставнями, оставив в качестве освещения лишь люстру и свечи. Ни Ридли, ни Шон не хотели даже случайных свидетелей, хотя Ваппи и уверял, что никого сегодня быть не должно, но его звезды доверием сейчас явно не пользовались, несмотря на все старания. Уже садясь, я вдруг понял, что нигде не видно нашего Люцифера, интересно, куда же он успел запропаститься, ведь ему должно было быть любопытно, о чем же мы таком будем говорить. С другой стороны хорошо, что я не увидел его сразу, а то думал бы только о том, как он туда забрался, а не о деле. Итак:
— Ну и? — сложив руки на груди, спросил Ридли. — Мы ждем вашего «выгодного» предложения, а еще объяснений.
— Конечно-конечно, — успокаивающе отвечал Шон. — Слушайте же. Прежде всего, скажу, что мы здесь застряли. В этом измерении. Не так давно, всего лишь год назад, но застряли прочно и надолго. Кем были — не скажу, жизнь у нас своя. Оказавшись тут, я и не думал, что задержусь, все было довольно просто. Я был в составе одной команды, но так случилось, что моих товарищей не стало. Остались только мы.
Шон, во время размеренной медленной своей речи, становился словно еще темнее, сжимался, а говорить ему удавалось, пожалуй, с трудом, так как он часто вздыхал и набирал в грудь больше воздуха, переводил дух и продолжал.
— Я искал способы выбраться отсюда, но все мои поиски были напрасны. Никого, кто мог нам помочь. На нас была охота, как на чудищ, ну, вы и сами понимаете. Случилось так, что судьба свела меня с Вольконтом. Я присоединился к нему. Вольконт откуда-то знал о других мирах и что-то искал. Из нашего временного убежища он часто уходил, переодевшись, в город, где, как сам говорил, должен был с кем-то встретиться. Я не очень доверял ему и в один день решил проследить за ним. Мне удалось увидеть его встречу, которая с самого начала показалась мне рискованной, но Вольконт обещал помочь мне убраться отсюда, а потому я был с ним до конца.
— Подождите, — остановил его Ридли. — Вы сказали, что Вольконт знал о существовании иных измерений?
— Да.
— Но откуда он получил такую информацию?
— Я не знаю. Это было еще до того, как мы стали работать вместе, это уж точно.
— Хм, хорошо. Продолжайте.
— Здесь, пожалуй, и начинается самое главное, — глубокомысленно сказал Шон. — Тот, с кем встречался в тот день Вольконт — ни кто иной, как один из ваших клиентов.
— Неужели? Вот это сильное заявление! — изображая удивление, воскликнул Ридли.
Мы молчали, как нас предупредил учитель, мы не должны были выдать Шону лишнюю информацию, он и дальше должен был думать, что знает больше нас.
— Да, это так, — продолжал он. — Молодой человек, чьего имени я, к сожалению, не знаю. Он и его родственник вместе с еще кое-кем должны были перевезти кое-что очень ценное, важное, а главное — незаконное. Но молодой хитрец солгал Вольконту. Он сказал лишь, что карета будет перевозить то, что нам нужно и не будет хорошо охраняться. Он взял у Вольконта золото за информацию и ушел. Расчет его был прост — заработать на контрабанде и еще на случайных бандитах, которых охрана, то есть вы, сможете без проблем уничтожить. Жаль, что об этом я догадался лишь при атаке.