Бой длился гораздо дольше, чем в предыдущий раз, наемники не ослабляли натиска, пусть и не могли подобраться, а вот лично я начинал уставать. Несмотря на тренировки, настоящий бой, все-таки, был более изматывающим, мне не хватало сил, и я стал чаще возвращаться за барьер — перевести дух. Эрик и Янко тоже. Ридли расправился уже с третью нападавших, сильно ранив и оглушив многих, как вдруг произошло крайне неприятное — барьер не выдержал очередного взрыва и стал трескаться. В грохоте я не заметил этого и когда он внезапно рухнул, было уже поздно. Я попытался построить вокруг себя щит, но вдруг, в мой живот, откуда-то сбоку вонзилась стрела.
Резкая боль, шок и страх заставили мои ноги согнуться. Я не мог двигаться и только подоспевший Янко не дал превратить меня в «ежа» последующих новых стрел. Какое-то время мое сознание еще колебалось, держалось, но как назло, нервы не выдержали, и я стал терять сознание. Как же было обидно осознавать свою слабость, что такое простое, как мне сначала показалось, ранение вызвало обморок. Мне было стыдно вот так быстро выходить из строя и даже не оставаться в сознании, но вид крови окончательно меня добил и более я ничего не помнил. Господи, как же стыдно…
* * *
Кошмар, кажущийся полным бредом, терзал меня почти все время, пока я спал. Я не видел чего-то конкретного, но было больно, голову словно сдавливали досками. Непонятный шелест крыльев, уханье совы, блики на чьих-то очках в полной темноте, мрачный особняк в бесконечных потоках дождя, чьи-то слова и смех…
Что-то странное происходило с моим сознанием, меня будто вытягивали куда-то, словно из тюбика, а затем снова засасывало в непонятную плоскость. Под самый конец, за несколько мгновений до того, как проснуться, я услышал отчетливое звяканье, красноватые огни и вторивший звуку счет: «Один… Два… Три…»
* * *
Первым, что, или точнее, кого я увидел, был Люцифер. Его широкая морда располагалась в паре сантиметров от моего носа. Кот смотрел на меня с улыбкой, его туша словно расплылась по мне… стоп.
— А…
— О, проснулся! — подскочивший Эрик был взволнован, внешний вид его был таким, словно его изрядно повозили по земле, хотя почему словно, его, скорее всего, и возили по земле.
Янко и Ридли сидели рядом, вокруг костра. Мне потребовалось время, чтобы хоть как-то сопоставить свое настоящее положение с тем, что было возле останков трактира Ваппи.
На небе вместо солнца светила луна и рассыпались звезды. По сторонам возвышались деревья, гулким эхо отдавался каждый шорох и треск. Костер отбрасывал жутковатые тени, ветра не было. Янко играл на флейте, Ридли крутил на ладони пару тройку камушков, они летал над ней по хаотичным траекториям, то и дело сталкиваясь, но не падая. Мне вдруг стало интересно, почему это я тут лежу, а на мне еще и лежит Люцифер. Но прежде, чем я попытался встать, меня крепко прижал к земле Эрик.
— Ты чего? — возмутился он. — Бессмертный что ли? Тебе сейчас вообще нельзя двигаться.
— Э… Чег… А-а-а…
— Ага. Чуть ли не насквозь пробило, а ты еще и дрыгаешься.
Только теперь я вспомнил про свое ранение и, как назло, оно только сейчас начало ныть, протяжно, словно скрипка.
— Вот же блиииин! — с горечью сказал я. — А что вообще произошло-то, я как-то не в курсе.
Ридли вздохнул. Не отворачиваясь от летающих туда-сюда камушков, он заговорил:
— Мы отступили, малыш.
— Отступили?
— Да. Как только я заметил тебя, мы вскочили на лошадей и прорвались к лесной чаще. Янко вовремя подоспел и влил тебе зелье.
— А, тот третий бутылек…
Опять стало стыдно, что не додумался сделать того же самостоятельно.
— Да.
— Так вот, почему я еще не откинулся полностью. Что ж, это было…
— Безответственно. Чудовищно безответственно с моей стороны, — с грустью проговорил Ридли. — Знаешь, малыш, я должен извиниться перед тобой, да и перед вами всеми, ребята.
— Эй, да ты чего, — попытался улыбнуться я. — Чего ты раскис? Это все те виноваты…
— Нет!
От восклицания Ридли камушки, им леветируемые, собрались в один ком, и почти каждый дал трещину.
— Я поступил неправильно. Я должен был, прежде всего, подумать о вас, а я, полный (цензура), затеял весь этот бой! Мне нужно было помнить, что для столкновения с подобным противником вы еще не готовы! Надо было, по крайней мере, запретить вам выходить из барьера, но я…
Образовавшийся каменный ком Ридли запустил куда-то в лес, где тот распался с громким ударом, разошедшимся эхом среди деревьев. Ридли обхватил голову руками и съежился, очень расстроившись. В таком состоянии мы его еще не видели, максимумом негативных эмоций у него был гнев, но чтобы он становился таким…
— Ридли, ну чего ты? — Эрик подошел и положил руку ему на плечо. — Вот же, все мы живы, пусть и не совсем на сто процентов…
— Эй! — возмутился я.
— Но мы все еще живы, чего тогда переживать? — продолжал Эрик.
Янко уже давно не играл, а слушал, погруженный в какие-то свои думы. На некоторое время произошла пауза. Люцифер дремал на мне, сказавшись, что это даже полезно для меня, а вся остальная команда находилась в эмоциональном упадке.
— Вы не понимаете, — наконец молвил наш учитель, грустными, красными глазами уставившись в огонь. Даже голос его стал другим, тихим и старческим, такого голоса мы не слышали и даже не предполагали, что он может быть таким.
— Знаете, раз уж мы об этом заговорили… — продолжал Ридли. — Раз уж это повторилось снова… давайте-ка я вам кое-что расскажу. Быль о моей безответственности и трусости…
Он замолчал. Трещал костер. Мы ждали. Янко поднял голову, даже Люцифер перестал улыбаться.
— Когда-то… — говорил Ридли медленно, с трудом. — У меня была семья: жена… дети… Я женился, когда покинул ряды «Слуг мира». Занялся бизнесом, построил дом, стал мужем, отцом… Я был весь в делах, но все сначала было хорошо, я даже взял в ученики одного паренька, вашего сейчас возраста. Но знаете, я тогда забылся, как и в этот раз, упустил из виду главную вещь и смысл… Много лет все казалось нормальным, но я стал все реже бывать дома, да и делами семьи интересовался не сильно. Я думал, что всех тех денег, что приносил, хватит, чтобы решить любые проблемы… Но суть была даже не моем долгом отсутствии… Знаете, когда сами вырастите и женитесь, ставьте на первое место своих близких, а не абстрактные идеи и цели…
Ридли снова замолчал. Я не видел его лица полностью, но мне показалось, что по его щекам текут слезы. Он продолжил через несколько минут, ни разу ни всхлипнув и не сглотнув, словно камень:
— Через какое-то время в жизнь моей семьи ворвались отголоски прошлого… Стали приходить всякие типы, искать меня, намекать, издеваться, позорить, мешать им жить… Я тогда не осознавал, в чем проблема. Расшугав очередную группу хулиганов, я снова пропадал на долгое время… А моя Мария… она уже не могла это выдержать, боялась за детей… Устраивала скандалы, а я не обращал внимания, думал: преувеличивает. Но в какой-то день… Я пришел, а дома никого и ничего… Она просто ушла… Ушла, взяв с собой все вещи… Я… Я в тот момент сломался, прочел письмо ее, и сломался… Не искал даже их, поэтому даже сейчас не знаю, где они… Но это еще ладно… А… вот…
Ридли не мог выговорить ничего, он спотыкался и не мог закончить фразу. Янко, видя его муки, поднялся, подошел и, приложив ладони к его голове, стал наводить чары успокоения, чтобы учителю было легче совладать с чувствами. Лицо Ридли от неимоверных усилий осунулось так быстро, что всего за несколько минут он будто постарел на несколько лет, а в бороде заиграла седина.
— Я… В тот момент я все бросил… Все… И просто… Исчез на некоторое время. Ушел в дикие места и горевал почти год напролет… Я жег, ломал, метал, сокрушал все, что видел и не мог остановиться. Я просто неуравновешенный идиот! Но самое ужасное, что я тогда сделал, так это совершенно забыл про своего ученика. Он жил именно в том доме посреди леса, где и мы с вами. Я приходил, давал уроки, приносил все нужное и оставлял на неделю тренироваться, бывая у него через день, смотря результаты, давая советы… Но я забыл, просто забыл в своем горе про него. Когда я очнулся от своей тупости, было поздно. Он тоже ушел, но я даже не знаю, как. Он не оставил никаких следов, может быть, ему даже удалось сбежать в другое измерение… Я прочесал весь лес, но опять никого не нашел. Я остался один и… груз всех этих промахов заставил меня долгое время быть отшельником… Я думал, корил себя, но пережил и попытался обо всем забыть, но вот сейчас все снова повторяется… Мне страшно, ребята. Я боюсь, что снова забудусь и совершу ошибку. Я поддался гневу и своей гордости… Опять чуть все не потерял… Простите меня…