Я направляюсь к двери, готовый свалить и оставить эту чушь в зеркале заднего вида, но тут Фитц заговаривает.
— Должен сказать, что я разочарован. Не думал, что ты так сильно испугаешься.
Я оборачиваюсь, недоверие вытрясает воздух из меня.
— Прошу прощения? Что, черт возьми, ты только что сказал?
— Что? По-моему, ты выглядишь довольно напуганным. И все потому, что к тебе приставал…
— Идиот. Ко мне приставали тысячи парней. Мне насрать, что мы одного гребаного пола. Ты рассматривал тот факт, что ты меня просто, блядь, не привлекаешь?
— Нет, — категорично говорит он, принимая вызывающую позу. — Я действительно чертовски горячий.
Ха. А я думал, что Пакс монополизировал рынок этого уровня высокомерия. Прошло чертовски много времени с тех пор, как меня что-то так интриговало. Не сбивало с толку, а скорее… застигало врасплох. Я жду, что парень запаникует и бросится к двери, чтобы заставить меня пообещать, что я никому об этом не расскажу, но он продолжает стоять на месте, скрестив руки на груди, наблюдая за мной, как я… как я… Какого хрена я делаю? Просто стою здесь, посреди комнаты, ожидая, что что-то, блядь, произойдет? Не ухожу? А стою на месте?
Фитц одаривает меня полуулыбкой, и я читаю в ней веселье. Он не боится. Не паникует из-за того, как сильно я могу перевернуть его жизнь прямо сейчас. Ему это нравится.
— Знаешь что? К черту это. — Я пересекаю комнату и врезаюсь в него, увлекая его вперед своей инерцией. К его чести, парень не спотыкается. Не удивляется. Его спина ударяется о стену, и одна из картин, которыми я восхищался, когда пришел сюда, падает с крючка на пол. Фитц ждет, губы приоткрыты, глаза блестят…
Его глаза округляются, когда я обхватываю рукой его горло и сжимаю. Секунду спустя мой рот оказывается на его губах, его дыхание веером обдает мое лицо, мой язык у него во рту, и…
Черт меня дери.
Этим утром парень был чисто выбрит. Всегда такой аккуратный и хорошо собранный для занятий. Однако его парикмахер не побрил его, когда Фитц пошел стричься; его щетина царапает мою собственную, задевая мои губы и щеки, когда я скольжу своим языком глубже в его рот, заставляя его открыться шире, чтобы он отдал мне больше себя.
Парень целует меня в ответ, его язык переплетается с моим, пробуя и исследуя мой рот, и мой член твердеет еще больше. Становится твердым, как камень, и болезненным. Со странным и жгучим любопытством я осознаю, что чувствую, как его эрекция упирается в мою, его длина сильно прижимается к моей. Мы так близки по росту, что наши тела почти идеально совпадают. Наши рты, наши груди, наши бедра…
Фитц издает сдавленный стон, мышцы его горла напрягаются под моей рукой; он пытается защитить свои дыхательные пути, борется за то, чтобы глотнуть немного кислорода, но мне надоело играть в игры. Он позвал меня сюда, чтобы прогнуть меня. Время прогнуть его в ответ. Я крепче сжимаю свою руку вокруг его горла, оказывая жестокое давление на его трахею. Целую его глубже, сильнее, сражаясь с ним, ведя войну, которую он, черт возьми, не может выиграть…
Я замираю, когда чувствую его руку на себе. Не через штаны. Внутри них. Я был настолько одержим этим безумием, что не почувствовал, как он расстегивал мои джинсы. Этот факт трудно игнорировать, когда его рука обхватывает мой член; он сжимает меня так же сильно, как я сжимаю его шею. Конечно, это не больно. Это чертовски приятно, и я презираю тот факт, что это приятно, и…
— Хочешь, чтобы я потерял сознание, Джейкоби? — шипит Фитц, ухмыляясь мне.
— Может быть. Если это заставит тебя заткнуться, — парирую я. Но ослабляю хватку, позволяя ему вдохнуть. Он реагирует одновременно, хватая меня сзади за шею, притягивая меня обратно, чтобы поцеловать его.
В этом нет ничего нежного. Когда трахаю девушек, я не хожу на цыпочках вокруг этой задачи. Не ласкаю и не дразню. А просто трахаю их. Я шторм, который они выдерживают, и я, черт возьми, не испытываю к этому нежности. Большую часть времени они отдают столько же, сколько получают. Но это совсем другое дело. Здесь есть сила и мощь, к которым я не привык. Грубость и неожиданность, которые… черт возьми. Это не лучше. Это просто по-другому.
Каждый мускул в моем теле напрягается, когда Фитц начинает поглаживать рукой вверх и вниз по моему члену. Он не дрочит мне, как это сделала бы девушка. В том, как он прикасается ко мне, есть какое-то сокровенное знание. Знание, которое приходит не из опыта надрочки парням, а из того, что у тебя есть член, и ты лично знаешь, каково это, когда к тебе прикасаются.