Я хватаюсь за дверную ручку и дергаю ее.
— Гребаный мудак!
Дверь не поддается. Стекла сильно затемнены, так что я не могу встретиться взглядом с человеком, который только что чуть не убил меня, черт возьми, но чувствую, как они смотрят на меня по другую сторону стекла. Кем бы они ни были, у них есть несколько гребаных секунд, чтобы…
Задняя дверь со стороны водителя распахивается. Прежде чем я успеваю развернуться и начать кричать в машину, огромная куча тряпья вываливается на землю. Она приземляется у моих ног, преграждая мне путь. Я собираюсь перешагнуть через нее, но дверь снова захлопывается, и «Эво» отъезжает назад, поднимая дым от обожженного асфальта. Он проделывает впечатляющий поворот в три приема, а затем выезжает со стоянки.
— Твою мать… — Стискиваю зубы, ноздри раздуваются, когда накатывает ярость. Когда узнаю, кто это, блядь, был, я, черт возьми, сдеру с них кожу живьем. В Маунтин-Лейкс не может быть так много темно-синих «Эво». Установка наворотов, должно быть, обошлись владельцу в небольшое состояние. Крайне специфические. Держу пари, что есть всего несколько местных кузовных мастерских, которые могли бы выполнить подобную работу на заказ. Я выясню, кто это был, и когда это сделаю…
Влажный кашель прерывает меня на середине мысленной тирады. Я смотрю вниз на свои ноги, и там… О, черт возьми. Вы, блядь, издеваетесь надо мной? Куча тряпья, которая была выброшена из машины — это не тряпье. Грязное одеяло покрывает массу, но ее форму ни с чем не спутаешь — это гребаное тело.
Болезненный стон вырывается из-под грубой ткани, за ним следует жалобный стон, и неприятное предчувствие обвивается вокруг моих внутренностей. На своем веку я повидал немало дерьмовых вещей, но страх, сотрясающий меня сейчас, говорит, что я не хочу видеть то, что скрывается под этим одеялом.
Кто подъезжает к больнице и просто выбрасывает тело на тротуар? В Нью-Гэмпшире. Какого хрена?
Мне нужно подняться по ступенькам к дверям отделения неотложной помощи, нужно привлечь чье-то внимание, но… почти черная лужа крови просачивается из-под одеяла, расползается по бетону, собираясь вокруг подошв моих ботинок.
Блядь.
«Не делай этого».
«Не поднимай это одеяло».
Ах, черт. Когда я прислушивался к голосу предупреждения в своей голове? Опускаюсь на корточки и откидываю одеяло. Даже с гнетущим чувством тревоги, терзающим меня, я не готов к тому, что скрывается за ним.
Девушка.
Девушка, которую я хорошо знаю.
Я вижу ее каждый день в школе. Однако странность ее пребывания здесь заставляет реальность ускользать. В этом нет никакого смысла. Как… как, черт возьми, Пресли Чейз может быть здесь?
Ее кожа бледна — болезненная, пепельная бледность. Глаза широко открыты, стеклянные и расфокусированные, цвета горящего янтаря и расплавленного золота. Ее рыжие волосы спутаны и мокры, перепачканы кровью. Крошечные шорты и тонкая укороченная футболка, которые на ней надеты, именно то, что девушка надела бы в постель. Глубокие раны с неровными краями на обоих ее запястьях выглядят так, будто девушка сделала их, чтобы покончить с собой.
— Что, черт возьми, ты наделала, Чейз?
В ответ с ее окровавленных губ срывается вздох. Звучит как предсмертный хрип, если бы я когда-либо слышал его. Ошеломленный, с лихорадочно работающими мыслями, я становлюсь на колени, ожидая, когда ее грудь снова поднимется, жду, жду, жду, только ее грудная клетка не двигается. Ни на миллиметр.
«Господи Иисусе, Пакс, какого хрена ты делаешь?»
Потрясенный я возвращаюсь к реальности, заставляя себя действовать.
— НА ПОМОЩЬ! — Крик срывается с моих губ. Я поворачиваю девушку так, чтобы та лежала на спине. Она похожа на фарфоровую куклу. Персонаж манги. Кровавая жертва серийного убийцы в фильме ужасов. И такая чертовски мертвая.
Я проверяю ее пульс — его нет — и принимаюсь за работу. Руки сложены, пальцы сцеплены, тыльная сторона моей ладони над ее солнечным сплетением, и начинаю непрямой массаж сердца.
Не останавливаюсь.
— ПОМОГИТЕ! КТО-НИБУДЬ! — Крик разрывает ночной воздух надвое.
Я не могу оставить ее. Если перестану перекачивать ей кровь, даже на секунду, у нее может быть повреждение мозга, а я не хочу, чтобы это дерьмо было на моей совести. Ни за что, черт возьми.
Раз, два, три, четыре.
Раз, два, три, четыре.
Раз, два, три, четыре.