Он сгибается в талии и зловеще улыбается мне через окно.
— Ты собираешься заглушить эту штуку, или мы будем общаться через стекло? — спрашивает он.
Я глушу двигатель.
— Приветствую, — говорит он. В Рэне есть что-то готическое и мрачное, что заставляет меня думать, что он викторианский джентльмен, который проскользнул сквозь время и теперь делает все возможное, чтобы вписаться в современную молодежь. — Могу только догадываться, почему ты прикатила сюда в середине дня, когда в школе нет занятий.
Все это заявление звучит чертовски непристойно. Этот парень мог читать телефонную книгу и сделать так, чтобы это звучало непристойно. Сделав глубокий вдох, я решаю, что буду держать себя в руках. Больше не нужно прятаться. Никогда.
— Хотела повидать Пакса.
Рэн ухмыляется.
— Понятно. Не знал, что тот кому-нибудь рассказал об операции. Он сходит с ума, ему чертовски скучно. Уверен, Пакс оценит отвлечение.
Я хмурюсь.
— Операция?
— Да, эм… — Рэн тихо смеется. — Он не сказал тебе об операции. Ясно. Что ж. Он там, но последние пару дней был не особенно дружелюбен. Лично я бы поставил человеколюбию Пакса Дэвиса ноль звезд. Но кто знает? Чего только на свете не бывает. Он может быть добрее к тебе, чем ко мне и Дэшу. Дверь открыта.
— Подожди. Ты…ты говоришь мне зайти внутрь?
— Ты только что сказала, что пришла повидаться с ним?
— Да?
— Тебе нужно будет зайти внутрь, чтобы сделать это. Он все еще слишком слаб, чтобы спуститься по лестнице самостоятельно. А теперь мне нужно, чтобы ты передвинула эту развалюху, чтобы я мог уехать. Не хочу быть здесь, когда начнется фейерверк. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
ГЛАВА 17
ПРЕС
Я нечасто бывала в Бунт-Хаусе — всего несколько пьяных ночей, когда они устраивали одну из своих печально известных вечеринок, — но я точно знаю, где находится спальня Пакса: на втором этаже. Вторая дверь справа.
Пересекаю огромный холл и направляюсь к лестнице, пытаясь успокоить свой очень напряженный мозг. В нем много мыслей и чувств по поводу того, что я нахожусь здесь прямо сейчас, и ни одна из них не является особенно хорошей. Я не могу заставить себя заботиться, или слушать, или делать что-то еще, кроме как продолжать идти вперед по этому безрассудному пути.
Когда поднимаюсь по лестнице, до моих ушей доносится громкий, грохочущий дэт-метал в сочетании с резким грохотом пулеметной очереди. Стена звука доносится из спальни Пакса. Подхожу и останавливаюсь перед его дверью, размышляя о том, как сильно мне придется стучать, чтобы парень меня услышал. Я пробую довольно громко и твердо постучать, но сделать это вежливо, постукивая костяшками пальцев по дереву. У меня болят запястья. Мои ребра действительно чертовски болят, но я стою на своем. Агрессивная музыка и оглушительная стрельба не прекращаются. Время для более решительных мер.
На этот раз вместо того чтобы использовать костяшки пальцев, я сжимаю кулак и изо всех сил колочу в дверь плоской стороной. Три громких, взрывных удара — БУМ, БУМ, БУМ! — заполняют пустую лестничную площадку. Сразу же музыка и звуки тяжелой артиллерии обрываются намертво. С другой стороны двери раздается громкий треск, глухой удар и множество приглушенных ругательств. Затем дверь распахивается, и на пороге появляется Пакс, одетый только в серые спортивные штаны, низко висящие на бедрах, с хмурым выражением лица.
Это выражение лица не улучшается, когда парень видит, кто стоит перед его дверью.
— Господи Иисусе. Я думал, это гребаная полиция. Что ты делаешь, вот так стуча в чью-то дверь? — Он качает головой. — Какого хрена ты вообще здесь делаешь?
Жду паники. Если бы оказалась в таком положении месяц назад, меня бы вырвало, и я бы тут же сбежала с места преступления, как обычный преступник. Паника не приходит.
— Собираешься пригласить меня войти?
Парень скрещивает руки на груди, озадаченно хмурясь. Я стараюсь не пялиться на его татуировки. Давайте посмотрим правде в глаза. Мне никогда раньше не удавалось лично изучить рисунки, украшающие тело парня. И всегда убегала, прежде чем у меня появился бы шанс. Что я делала, так это тысячу и один раз пролистала в поиске Google изображения его рекламных кампаний. Изучила изображения ангела и демона на его шее, чуть ниже обоих ушей. Три святых, пристроившихся на его правой руке, для меня не в новинку. Змея, которая обвилась вокруг его другой руки. Замысловато нарисованные мандала и символы сакральной геометрии по всей его груди. Распятие над его правым бедром. Каждый маленький кусочек чернил на его торсе знаком, каждый кусочек привлекает мое внимание, умоляя меня рассмотреть…