Класс заполняется. Студенты занимают свои места. Появляется профессор Рэдли, как обычно взволнованный и с пятном зубной пасты на галстуке. А потом происходит нечто совершенно странное. Дверь класса открывается… и входит Чейз.
***
Ее волосы собраны в пучок на макушке, на ней темно-бордовый свитер с длинными рукавами и черные рваные джинсы. Теперь я безошибочно узнаю ее черты: яркие, внимательные, теплые глаза. Прекрасный, идеально прямой нос с едва заметным загибом на конце. Высокие скулы и острый, как у эльфа, подбородок. Ее щеки раскраснелись, как будто она побывала на морозе, хотя на улице жарче, чем в мешке сатаны. У нее подведены глаза черным карандашом, а на шее золотая цепочка, свисающая поверх свитера.
Я дважды моргаю, а затем еще раз, но реальность не исправляется; девушка остается там, где стоит, в дверях моего класса по экономике, ее образ по какой-то причине застывает, становясь все более и более реальным, даже когда я пытаюсь отогнать его.
Какого черта она здесь делает?
— А-а-а, Пресли. Хорошо. Займите свое место, и давайте начнем.
Чейз действительно садится. Один ряд впереди меня, на стул справа. Никто не жалуется, что она крадет место их друга. Никто вообще не реагирует на то, что девушка там сидит.
Я тупо смотрю на профессора Рэдли, охваченный странным ощущением предательства. Он совсем не притворяется удивленным, и ему следовало бы удивляться, потому что Пресли не в этом классе.
Мне понравилось, когда она появилась в Бунт-Хаусе, и я трахнул ее. Мне нравится иметь возможность смотреть на ее грубые, уязвимые, граничащие с порнографией фотографии, висящие в моем шкафу. Но теперь она здесь, в моем классе?
Профессор Рэдли, наконец, замечает большое белое пятно зубной пасты на своем галстуке и фыркает, безуспешно вытирая его бумажной салфеткой.
— Э-э-э, на чем мы остановились, ребята? — бормочет он. — Лакричная конфета первому человеку, который сможет освежить мою память.
— Совокупный спрос. И… налогово-бюджетная политика, — говорит Чейз, рассеянно листая свой учебник.
Она не заикается. Не вздрагивает.
Я думаю о том, чтобы вскочить со стула и заорать «ЧУЖАК!» во всю глотку. Но сопротивляюсь, и обвинение отдается в моей голове, как выстрел из дробовика. Эта девушка — незваный гость. Ей здесь не место. Она вторгается в мое личное пространство. Крадет мой гребаный покой. И она так не похожа на себя. В ней определенно есть что-то особенное. Я увидел это на днях, когда девушка приходила, но сейчас перемена в ней проявляется в миллион раз ярче. Обычно Пресли такая неловкая. Тихая. Незаметная. Когда девушка только вошла в комнату, она держалась прямо. В ней чувствовалась холодная уверенность, которой раньше не было. Это все еще там, гудит вокруг нее, как какое-то странное энергетическое поле, когда Пресли задумчиво смотрит на свой учебник.
Она даже не посмотрела в мою сторону.
На другом конце комнаты Элоди Стиллуотер тоже хмуро смотрит на рыжеволосую. Очевидно, она тоже заметила перемену в своей подруге и так же сбита с толку, как и я.
Я проделываю две дырки в затылке Чейз взглядом, желая, чтобы она повернулась и посмотрела на меня, чтобы я мог произнести в ее адрес серию непристойностей. Но Пресли смотрит вперед, достает из сумки блокнот и набор ручек, как будто не чувствует яростного жара, который обжигает ее череп.
Мой разум убегает от меня. Неужели она действительно не заметила меня? Может быть, она случайно перевелась в мой класс экономики?
Нет, это крайне маловероятно.
Нет, она издевается надо мной.
Это то, что я получаю за спасение жизни девушки, не говоря уже о тех двух потрясающих оргазмах? Чертовски невероятно. Профессор Рэдли начинает сегодняшний урок, бубня что-то о совокупном спросе, и все это время Чейз старательно делает заметки. Она внимательно прислушивается к каждому слову, которое слетает с губ этого ублюдка. В середине урока та даже поднимает руку и отвечает на один из вопросов Рэдли. Чейз улыбается крошечной, тайной улыбкой самой себе, склоняя голову, когда он говорит ей, что ее ответ был не только правильным, но и проницательным.
Я буквально ошеломлен ее присутствием здесь.
Какой здравомыслящий человек преследует человека, который его реанимировал, и записывается на все его занятия? Я имею в виду… это просто странно, верно? Однако мне приходит в голову, что она, возможно, не в своем уме. В конце концов, какой человек в здравом уме перережет себе вены и попытается покончить с собой таким решительным образом? По крайней мере, она, должно быть, очень подавлена, раз сделала то, что сделала. Мне следовало подумать об этом до того, как я выебал ее.