Но Таль не был бы Талем, если бы все эти обстоятельства заставили его грустить! Он был раздосадован плохим самочувствием, оценкой прессы, но о миноре не было и речи. С плохо скрываемым нетерпением Таль рвался в бой.
Между тем никогда еще перед ним не стояли столь ответственные проблемы.
Василий Смыслов, у которого год царствования на шахматном троне только раздразнил аппетит. Смыслов, дважды подряд опережавший остальных претендентов. Смыслов, трижды – и с каким успехом! – бившийся с Ботвинником. Великолепный стратег и тончайший знаток эндшпиля.
Пауль Керес. Образец универсала: в дебюте, миттельшпиле и эндшпиле, в комбинационных бурях и в позиционной борьбе – всюду он одинаково опасен. А за те двадцать с лишним лет, в течение которых Керес считался одним из основных соперников чемпиона мира – сначала Алехина, потом Ботвинника, – какой накопил он запас потенциальной ярости. Да ведь ему и нельзя больше мешкать – сорок три года нет-нет да и напомнят о себе…
Тигран Петросян, гроссмейстер, который добился того, что его проигрыши стали сенсациями. Петросян, воодушевленный тбилисским триумфом. Петросян, о котором Эйве после первого круга турнира претендентов 1956 года сказал: «Если Петросян начнет немного комбинировать, с ним невозможно будет играть в шахматы».
Наконец, Светозар Глигорич – опаснейший соперник Таля в Портороже и Цюрихе, отставший в обоих турнирах всего на полочка. Герой Мюнхенской олимпиады, опередивший на первой доске самого Ботвинника (!). «Хозяин поля», который найдет, конечно, у зрителей горячую поддержку.
Это бесспорные фавориты. А шестнадцатилетний Роберт Фишер, Фредерик Олафссон и Пал Бенко? Пусть эти трое послабее, но разве не обошли они в нервной порторожской гонке Бронштейна и Авербаха?
Конечно, у Михаила Таля было что противопоставить любому из этих бойцов, но, во-первых, злосчастная болезнь заставила дни, предназначенные для последней подготовки, провести на больничной койке; во-вторых, как в сердцах воскликнул кто-то, не мог же Таль, черт подери, занимать во всех турнирах первые места!
Какой же вывод сделал для себя Таль, тщательно взвесив силы и возможности каждого из соперников? Вывод он сделал парадоксальный, но вполне в своем духе: в таком турнире можно победить, только идя против каждого на острейший риск! Это было принципиальное, исключительно ответственное и, как показали дальнейшие события, единственно верное решение. Ибо Керес, который, как вскоре выяснилось, был главным соперником Таля, был настроен как никогда решительно…
В первом туре, как это уже случалось почти в каждом из последних турниров, Таля ждало разочарование. Его противником был Смыслов. По прихоти судьбы именно за рубежом встретились они впервые за шахматной доской. Таль перед партией признался Авербаху, что не ждет от нее ничего хорошего. Было какое-то подсознательное и малообъяснимое ощущение неизбежности проигрыша. То ли сказалось недомогание, то ли психологически он нуждался в том, чтобы кто-то крепким пинком пробудил в нем спортивную злость, но факт остается фактом – партию со Смысловым Таль провел неуверенно.
Смыслов же играл великолепно. В сицилианской защите он белыми избрал спокойную систему развития, малоприятную для агрессивной натуры Таля. Партия быстро перешла в эндшпиль – родную стихию Смыслова. Талю пришлось переключиться на трудную защиту. Сначала он справлялся с нелегкой миссией успешно, но к концу партии почувствовал усталость, не мог сосредоточиться. Поймал себя даже на мысли, что его отвлекает привычка Смыслова, делая ход, как бы ввинчивать фигуры в доску. Партия была отложена в тяжелой позиции. Доигрывание, да и весь эндшпиль, Смыслов провел блестяще. Пришлось сдаться.
В этой встрече Таль почувствовал железную хватку экс-чемпиона мира. И лишний раз убедился, что надо действовать непременно в своей, только в своей манере, не позволяя завлекать себя на рельсы медлительной маневренной игры.
В том же туре Фишер одержал сенсационную победу над Кересом, Петросян выиграл у Олафссона. Только встреча Глигорича с Бенко закончилась мирно. Всего одна ничья. С первого же дня турнир претендентов показал зубы, и какие острые… Но второй тур оказался еще более кровавым: ни одной ничьей!