— Он с ума сошел! — прошептал Гилберт Янович. — Может, пока не вышли в море, вызвать полицию местную или местную психушку?
— Тихо! — закричал Козленков. — Неплохо я ведь сказал про покойного друга?
Он расхохотался:
— А! Все слышали, как я умею? Не то что ваш обожаемый Волков! Вот кто здесь настоящий поэт! Это вам не торпеды пускать в Гибеля Эскадры! Это посильнее «Фауста» Гёте будет!
Вера молчала, сидела пораженная. Поначалу она решила, что это розыгрыш, но, посмотрев на лица актеров, поняла: все это всерьез. Все словно боялись шевельнуться. Борис Борисович и вовсе был бледен, как полотно, и пребывал в глубоком шоке. Вера поднялась и подошла к Борису Адамовичу Ручьеву, который, опустившись на колени, прижимал к себе голову притихшего на мгновенье Козленкова, словно изображая сцену с картины Репина, на которой Иван Грозный убил своего сына. Подошла, наклонилась, посмотрела в лицо актера, сознавшегося в убийстве друга. Он застенчиво улыбнулся.
— Какой сегодня день недели? — спросила Вера.
— Восемнадцатое, — уверенно проговорил Козленков.
— А как вас зовут?
— Заслуженный артист России Иван-царевич.
— Где вы убили Волкова?
— Я его зарезал, — уточнил Козленков. — Зарезал, потом вытащил через задний проход и сбросил в воду.
— Он сошел с ума, — прошептал Скаудер. — Вы слышали, что он сказал?
— В заднем проходе, — радостно улыбнулся убийца.
— Он имеет в виду коридор, ведущий к выходу, на корме, — объяснила Вера.
Все стояли молча и никто не шелохнулся.
— Пойдемте со мной кто-нибудь, — попросила Вера. — Проверим показания.
И опять никто не тронулся с места.
— Надо капитана вызвать, — предложил крепкий молодой актер, имени которого Вера еще не знала.
— Я сам пойду, — поднялся из-за стола Софьин.
И тут же вызвались пойти и Гилберт Янович, и тот самый молодой актер, и Татьяна Хорошавина.
— Вы-то останьтесь, — сказала ей Вера. — Помогите Ручьеву и остальным отвести Алексея Дмитриевича в каюту. Я думаю, что он чутко отреагирует на вашу ласку.
Глава 7
Место, где произошло убийство, нашли сразу. Низ стены над самым полом был забрызган красными пятнами, увидев которые Холмский отшатнулся, схватился за горло, а потом прошептал:
— Господа, мне плохо!
Гилберт Янович тоже остановился, его лицо побледнело.
Вера осмотрела пятна и показала оставшемуся рядом с ней Софьину на пол.
— Явные следы волочения. Такое ощущение, что, когда пострадавший упал, его потащили к выходу на открытую палубу.
Она пошла по кровавому следу, открыла дверь и вышла на воздух. Следы продолжались и там и закончились лишь у самого борта.
— Похоже, Козленок не врет, — признал Борис Борисович. — Допился до белочки, зарезал друга, а потом сбросил тело в воду. Вызывать полицию, водолазов мне не с руки. Если мои боксерские федерации узнают, что произошло на «Карибиен кап», то организация соревнований будет сорвана сейчас и вряд ли состоится вообще когда-либо. А туристы! Разве они будут покупать на мое судно туры, зная, что здесь произошло убийство! Конкурентов — море. Вот конкуренты обрадуются!
Он вздохнул и посмотрел на Веру.
— Я восхищаюсь вашей выдержкой, Верочка. Такая выдержка для финансового консультанта — это что-то необыкновенное. Любая женщина, увидев столько крови, давно потеряла бы сознание!
— Я и не такое видала, — спокойно ответила Вера. — А потому послушайте мой совет. Вызывать полицию, водолазов или психушку — ваше право. Хотя мне кажется, это должен сделать капитан. Предупредите его, но попросите не торопиться пока вызывать кого-либо. Сейчас мы сами должны разобраться. Найти по возможности тело…
— Я не думаю, что кто-нибудь отважится нырять. Хотя… — Борис Борисович задумался. — Может, кого-нибудь из членов команды попросить? Я заплачу сколько надо.
Они вернулись в коридор и увидели, что Гилберт Янович успокаивает плачущего Холмского. Теперь они стояли уже значительно дальше от места преступления, чем пару минут назад.