Оно, по-моему, очевидно, как и всякое знание. И утверждает свободу каждого быть частью и творцом мирозданья.
Вот суть этой очевидности.
Другой человек - наша среда.
Он (другой человек), люди, человечество, Род человеческий и только потом весь мир (живой и неживой) - необходимое условие нашего существования, самой нашей жизни.
Утверждая другого человека - этот залог возможности нашего существования, мы утверждаем себя.
Утверждая себя, мы творим человеческую Вечность.
У меня - совсем другое!..
На утренней группе вечно суетливая женщина сидела в кругу своих пожилых сверстниц с привычно жалостным видом.
- Люда, - так называла себя женщина, - Людмила Леонтьевна, как вы относитесь к жалким, ноющим, страдающим напоказ людям? - спросил я.
- Плохо! - спохватилась Люда. И я решил поспрашивать других участниц группы об отношении Людмилы Леонтьевны к “профессиональным страдальцам”[254].
В Людином кругу, кроме нее, сидело еще восемь женщин. Почти все они были одиноки.
У безропотной голубоглазой Анны Борисовны умерли обе взрослые дочери и муж.
У Натальи Федоровны и Алевтины Павловны мужья спились и тоже рано умерли.
Татьяна Ивановна разошлась через год после замужества и всю жизнь одна.
Исполнительная Полина Львовна и независимая, как подросток, Таиса Егоровна замуж вовсе не выходили. Но Полина Львовна еще собирается.
С мужьями - только Александра Георгиевна и Клавдия Степановна.
Деловитая Александра Георгиевна в этот раз замужем была уже долго, даже дольше, чем во втором браке ее дочь.
У хрупкой, маленькой Клавдии Степановны муж, высокий красавец и богатырь, пьет беспробудно, колотя ее, и допиваясь, время от времени, до белой горячки.
Клавдия Степановна, как всегда страдающая еще более зазубрено и более наглядно, чем Люда, - совсем “горем убитая”, дремала в кругу напротив той.
К ним обеим привыкли. Так что их, всех укоряющая, скорбь никого уж даже и не раздражала. Своим приставанием ко всем они просто изолировали себя, “выкинули” из круга.
- Анна Борисовна, как вы думаете: как Людмила Леонтьевна относится к страдающим людям?
- Никак не относится. Она их не видит!
- Наталья Федоровна?
- Как будто ей одной только плохо! Не интересует никто ее!
- Татьяна Ивановна?
- Ну,... как будто она одна сидит.... Не относится. Она не чувствует других...
- Я, наверно, не сумел спросить. Если Людмила Леонтьевна страдающего заметит... и поверит, что человек страдает?
- Она не поверит, - недовольно удивилась глазами и оттолкнула вопрос губами (будто соску выплюнула) Таиса Егоровна.
- Если придумает,... например, в кино увидит... ей там наглядно покажут страдание человека... - про себя я подумал - “если она спроецирует на героиню свое страдание”. -Как отнесется, когда увидит страдающего, и поверит, что другой страдает?
- Если поверит - хорошо отнесется, - откликнулась, наконец, на мой вопрос Александра Георгиевна.
- Как это - хорошо?
- С вниманием! С уважением. Знаете, Михаил Львович, как она всегда. Заохает, заахает... Запричитает, как будто такой один в кино и есть... Как будто ему все должны... -совсем разогналась Александра Георгиевна.
- Кто должен? Она должна?
- Нет. Вы должны! Мы! Вся группа... Все.
- А она?
- Михаил Львович, можно я скажу? - перебила, включившись теперь, и Полина Львовна.
- Да, конечно!
Полина Львовна подняла и остро вытянула вперед подбородок, будто внимательно рассматривает далеко находящийся предмет, насупила, чтобы лучше рассмотреть, еще и переносье и, пожевывая, стала старательно объяснять:
- Люда, если бы заметила страдающего... вела бы себя... -Полина Львовна размыкала рот, жевала, облизывалась и, казалось, проглатывала проговоренный кусок своей мысли, -...как будто, увидала героя... такого особенно почетного человека... Как будто это особая заслуга!.. На него все должны молиться!.. Я хотела сказать,... она бы вела себя, как будто она одна его понимает! Она бы ему так показывала!.. А все другие люди - черствые, и никто его не понимает!.. И все мы должны их понять и спасать их! А она ничего не должна, потому, что она же одна его понимает! - Полина Львовна проглотила остатки своей речи и поджала челюсть и щеки.
- Что бы она делала?
- Ахала бы! - буркнула обиженно Наталья Федоровна. -Все хуже нее! Она одна хорошая! А ничего никому не делает!
- Людмила Леонтьевна, а как вы относитесь к счастливому человеку?