В жизни... Женщина при таком начале отношений часто вместо того, чтобы сразу заметить, что она выбрала вовсе ненужное ей положение ответственной за все (“я - и лошадь, я - и бык...”), и объявить сразу, что она этого не умеет, а главное и не хочет!.. И уступить, как это ей удобно, место ответственного мужчине. Женщина при таком исходном положении часто (особенно, если ее мама, самоутверждаясь, не доверяла отцу) искренне верит, что мужчина генетически беспомощен и ни на что кроме деятельности бугая-производителя не способен. С этим убеждением демонстрирующая уверенность девочка вначале безответственно взваливает на себя все возможные (хотел сказать - семейные ноши всех членов семьи) ноши своего партнера. Своей бойкостью вновь показывает себе и ему неумелость и бесполезность любой его активности, доказывает бессмысленность всякого его шевеления. Потом тяготится его пассивностью. Сетует, попрекает его, как капризного тунеядца. Безответственно наваливает на себя еще больше обязательств и нош. Не справляется. Ищет и находит виноватых. Устает, отчаивается. Находит повод ноши сбросить и обижается на весь свет[260].
Я часто спрашивал издерганных жизнью женщин, кто в их семье умнее, она или он? Многие отвечали, что - он.
- А кто у вас главенствует?
- Я! - Отвечала женщина.
Если бы, еще только знакомясь, Он и Она догадались, что между ними происходит в действительности! Сколько изначальной доброты между ними не пошло бы прахом!..
... Я попросил Машу и Мишу снова поменяться местами и ролями.
Теперь в сцене знакомства Маша изображала Мишу. А Миша - Машу.
Маша стала изображать Мишину суету.... А с Мишей снова случилась удивительная метаморфоза. Он играл Машу. Но в его исполнении девушка была не только и не столько спокойной, сколько отзывчивой. Она без малейшего намека на превосходство поддерживала смутившегося юношу. Тот быстро пришел в себя. И между ними как-то незаметно потекла непринужденная и теплая беседа. Было уже непонятно, кто из них кого играет. Они просто увлеченно разговаривали, забыв о зрителях.
Все открыли рты...
Я остановил игру.
* * *
Только теперь, перечитывая текст, заметил, что, захваченный неожиданностью развязки, я даже не вспомнил спросить у участников марафона: кто, по их мнению, был в этом последнем общении молодых людей лидером? Чьей заботой оно состоялась? А может быть, и не стоило спрашивать - все было очевидно!
Но сейчас вопрос неожиданно всплыл в совсем иной форме. Удивительно!
Как получилось, что нерешительный Миша решился взять на себя лидирование?! И не важно, что сам он этого даже не заметил. Как эта перемена его позиции в общении с Машей приключилась? Чем снялся с его инициативы тормоз?! Он ведь только пересел на другой стул!
Неужели смена места в пространстве может так потрясающе влиять на возможности личности?! На одном стуле - беспомощное дитя, чуть только не жалкий уродец, вызывающий у партнерши пренебрежение и досаду. Помните окрик в начале марафона?.. На другом - внимательный мужчина, спокойно и точно владеющий ситуацией, бережно и незаметно поддерживающий свободу и непринужденность той же девушки. Забавно!
Понятно, что стул здесь - это не место в пространстве, а роль! И все равно - удивительно! Неужели роль может затормозить до полного одурения!? Но очевидно же, что и до почти самозабвенной естественности Мишу раскрепостила тоже роль!? Я вспомнил “Пять шагов за горизонт" и не умеющих рисовать, которые, перевоплощаясь под гипнозом у Райкова, вдруг рисовали как одаренные художники. Опять открываю велосипеды!
Но Миша же с “мужского” стула пересел на стул “женский”! Он женщину играл. И именно в женской роли стал самим собой? В женской роли мы увидели его - действительно мужчиной!
Что было для юноши сутью роли на “мужском” стуле? Избегание самостоятельности! По его опыту любое его живое действие могло смутить, задеть самолюбие, вызвать замешательство неуверенной в себе девушки. Проявляться свободно в этой роли ему было - нельзя!
Неужели и здесь та же детская “закодированность”?!
Все видели, как в мужском костюме женщина волшебно превращается в “мальчишку-хулигана”. Видели, как она расковывается за рулем автомобиля или в мужском шлеме богини Афины - Паллады. А насколько храбрее вышагивает она по дому, напялив мужскую вашу рубашку на себя, без ничего больше, насколько “опаснее” набрасывается в ней на вас с лаской! “Мужчине больше позволено”! Мужская роль раз решает женщине вести себя искреннее.