Вынудив с младенчества, как и у щенка, эгоцентрические ожидания, это обещание парализовало спонтанность, инициативу, самостоятельную заботу женщины о себе (как дрессура парализует инициативу ученой собачки, в отличие от дворняги).
- А ему было хорошо от этого вашего “хорошо”? Вы то его понимали?
- Конечно, понимала. Мужчины, вообще, понятнее женщин устроены. Вы же знаете. Мне ведь хорошо было! Как же ему - плохо? Он бы сказал.
- А он не говорил?
- А чего ему говорить? Он, вообще, все больше шутил, а не разговаривал. Ему меня смешить нравилось. А теперь не смешит.
Навязанное воспитанием ожидание опеки смолоду перенаправило почти всю активность женщины на поиск чужого всеобщего внимания, а с ним похвалы - одобрения. Ведь еще ее мама так томительно пела про “горьку ягоду” и про то, что “женская доля такая: вечно стараться понравиться!..” (совсем, как доля дрессированной собачки!).
Достижение одобрения (за то, что родилась девочкой, за то, что красивая, за то, что живет... себе во вред и т.д.) стало ею - еще ребенком ощущаться волшебным билетом на получение всеобщей обслуги и всех благ.
Она и ждет наивно этой волшебной обслуги и этих, ей самой еще неведомых благ (как дрессированная собачка -награды), как ждут у моря погоды или поры после дождя по четвергам, только - с назойливой претензией ко всем.
Но сочувствия такая претензия не вызывает ни у кого! Разве что - у таких же обиженных, как и она. Но эти (обиженные) не помогут даже себе, где уж другим помочь?! Показуха одна.
- А как он шутил?
- Ну, я не помню. Разве его повторишь!.. .Он всегда неожиданно выдавал.
- И ни одна его шутка вас не насторожила? Ни разу не напугала?
- Нет. Правда, может быть... Я, даже, чуть не обиделась тогда на него. Мне показалось.... Не поняла, то ли он прикалывается, то ли подъелдычивает. У него часто так: не поймешь. Мне в тот раз было так хорошо с ним, а он после, сразу отодвинулся, повернулся к стенке и говорит не пойми что... Вроде: “Пляшешь одна свои пляски. Тебе куклу вместо меня подложи, не заметишь.... Так и будешь выплясывать!”И голос чужой какой-то, злой. Мне не хотелось портить себе настроение. Я заснула. Но до сих пор не забуду... А в другой раз ни с чего совсем. Лежим рядом. Я люблю к нему прижиматься. Он спокойно так говорит: “Я помру, а ты в обнимку дальше спать будешь, не заметишь”. Я полночи ревела. Еле под утро заснула. Ну, зачем он так шутит?! Это ж меня расстраивает!...
Последствия успеха изящной операции
Парализовав инициативу и сформировав характер демонстранта[265], не знающая и боящаяся женщины цивилизация обусловила и ее (и свою!) трагедию.
Вот некоторые следы этой трагедии, где жертвы - и мужчина и женщина...
Сама женщина, лишенная инициативы, бесполезна для себя, несчастлива и - часто - больна.
Ее мужчина...
Всякий мужчина, знает он о том или нет, чувствует себя полноценным только, когда нужен женщине: когда востребован - взят ею или может быть взятым как человек и, именно, в качестве мужчины.
Женщина с подавленной инициативой не в состоянии брать ничего нужного ей. Она и в эротических отношениях способна только одаривать собой - “давать”. Вступая в отношения с такой “благодетельницей”, мужчина лишается самой возможности быть взятым. Чувствует себя ненужным, каким-то бросовым[266]!
Не востребованный женщиной, мужчина пропорционально его способности к сочувствованию ощущает себя насильником. “Насилуя” желанное человеческое существо, он живет в нарастающей скрытой или явной депрессии, подспудно или явно чувствует себя неполноценным - физическим и нравственным импотентом, теряет основные жизненные смыслы, стимулы и силы. Нарастает его агрессивность. Переставая чувствовать себя человеком, он разрушается, как это раньше говорилось - сатанеет.
Это одна из частых причин того, что мужчины становятся трудоголиками, услужливыми “стариками” из сказки “О рыбаке и рыбке" - успешными добытчиками денег, покупающими женщину и оставляющими ее “у разбитого корыта”. Самоутверждаются за чужой счет в показной общественной деятельности и ином стяжательстве. Избегают собственного дома. Спиваются. Ненавидят мир и ведут себя жестоко. Наконец тоже, как и женщина, болеют неврозами и расстройствами “на нервной почве” - психосоматическими болезнями.
Сын этой женщины (лишенной инициативы), сочувствуя матери, втайне или открыто ненавидит отца. А с ним и все, что в нем самом на отца похоже. Ненавидит в себе мужчину. Не может жить похожим на мужчину, феминизируется[267], все свои свойства осваивает и использует напоказ. Живет с подавленным эгоизмом и заторможенным инстинктом самосохранения. Поэтому - очень уязвим в любых неординарных человеческих ситуациях. Предчувствуя, что мужчина ничего хорошего не несет женщине, а только использует ее, он, с одной стороны, избегает женщин, втайне не желая им навредить. С другой - боится, ждет, что они “злодейки”, как и мама папе, испортят ему жизнь. А, накапливая неудовлетворенность от такой, по природе несвойственной ему жизни, не хочет жить. Ищет повода и способа с ней (жизнью) покончить. Отчаянно бросается во все тяжкие. Становится, например, “Александром Матросовым” , наркоманом, или иным смертником!