Здесь я продолжу конкретизацию темы о “бесчеловечных идеалах человечества” - неосознанных нравственных, стереотипах, “запрещающих” на уровне осуществления творчество, физическое и душевное здоровье. Меня будет интересовать наше отношение к женщине и женщины к себе.
Идея “равенства” женщины с мужчиной, гипнотизирующая уже не одно поколение людей, лишает женщину шанса не только быть собой, но даже просто догадаться о своем существовании в качестве отличного от мужчины, особого человеческого существа.
Как и всякое утверждение, не различающее две разные, неповторимые жизни, а подразумевающее их тождественность, отказывает в существовании обоим, так и эта, вдохновляемая самыми благими намерениями идея, лишив нас вести об особом бытии женщины, тормозит инициативу всех. (Моцарт захотел бы стать Сальери. Сердце - разумом. Жизнь - “покоем” бессмертия. Белая лебедь - петухом. Женщина -мужчиной!).
Навязанная женщине в рамках мужской культуры и мужской морали эмансипация требует, чтобы она, вместо выявления и осуществления специфических своих нужд, и мотивируемых этими особыми нуждами способностей, отличающих ее ото всех и вся, чтобы она активно утверждалась в наличии у нее мужских свойств или свойств полезных мужчине как использующему ее насильнику. Эмансипация требует от женщины утверждения мужских свойств “с мужчиной наравне”. Мужская культура предоставила девушке в качестве адекватной требованиям среды формы поведения - агрессивное кокетство, а женщине только материнство и обслугу всех.
А. С. Пушкин привлек наше сострадание и сознание к этому вековечному конфликту и вооружил нас его примерами, пожалуй, раньше, чем мы успели это осознать.
В этом плане, в стихах, строфу из которых я здесь цитировал, А. С. Пушкин выразил нас с нашим “возвышенным отношением к женщине”.
Как и множество-знакомых мне мужчин, лирический герой, .с восторгом занят собственным переживанием влюбленности и своего обновления. Приносит женщине в подарок свою историю о себе и свою... благодарность!
Он (мужчина) даже не догадывается заметить женщину в ее реальных обстоятельствах, с ее отдельными от него своими нуждами.
Она (вдохновляющая его женщина) - только фетиш. Средство, используя которое он осуществляет свою высоко ценимую внутреннюю жизнь, приводит в желанное состояние самого себя.
Ни кого не дивит, что и сама женщина, воспитанная довольствоваться этим поэтизированным идолопоклонством и воспринимать его с восторгом, должна и видит в этом использовании себя свое предназначение. Сама женщина не замечает себя иначе как - средство для мужчины.
А. С. Пушкин не назойливо, но совершенно открыто показывает нам нас.
И в “Сказке о рыбаке и рыбке” мы жалеем “доброго” старика и досадуем на вздорную” старуху.
И в “Руслане и Людмиле” мы без тени сомнения принимаем покровительствующего Руслану старца - добрым, а Наину - коварной.
И в “Онегине” мы благоговеем перед удобной стареющему генералу (и нам), считающей себя его собственностью, ханжествующей вместе со всем светом, Татьяной.
В конфронтации женщины с мужчиной мы все (а эмансипантки - в особенности!) принимаем сторону мужчин, хотя очевидно, что и во всех этих случаях в отношениях с женщиной злодействуют эти мужчины.
“Старик” из сказки, собирая всеобщее сострадание, паразитирует на женской инициативе безответственной девочки - “старухи” и оставляет доверившуюся ему жену у разбитого корыта. Оказывается мужская “феминизация” началась не вчера!
“Старец” из поэмы, вначале без какого бы то ни было, интереса к ее выбору, ее инициативе; назойливо пристает к “красавице". Так, что у нее остается единственный способ сохранить внимание этого самоутверждающегося за ее счет холодного демонстранта - остаться недоступной: Потерпев неудачу, он уже совершенно злодейски психологически насилует ее. А добившись своего; обнаруживает, что она ему вовсе не нужна. Сбегает.
Онегин, элегантно читает отповедь безразличной ему девице и нравится себе.
Генерал, пользуясь потерянностью девушки, вместе с нами интересуется только ее “добродетелью”, но не ею и, как “карла - Черномор”, приобретает человека в собственность!
А мы говорим: “хороший шкаф”, “хорошая собака”, “хороший человек” и смотрим на все эти “средства” с точки зрения собственных выгод и абсолютно демонического одиночества потребителей друг друга.