ак отражением неудовлетворенности несознаваемых потребностей они не знакомы совершенно. Такие эмоции не включены в систему их осознанных ценностей (см.: Сознание, Эмоции и в кн. "Залог возможности существования”). С эмоциями (своими и чужими), причины которых им неизвестны: с тревогой, “смутными чувствами", да часто и просто с чувствами, такие люди не умеют даже считаться. Они не используют эмоции ни для выяснения новой, неизвестной ценности обстоятельств, провоцирующих эти эмоции (узнавания новых объектов потребностей), ни для ориентировки в себе (узнавания своих еще незнаемых потребностей). Напротив, они либо не замечают непонятные эмоции и игнорируют их, либо пугаются, отмахиваются от них, гонят, пытаются отвлечься все тем же действием. Не обнаруживая неизвестных им своих потребностей, не реализуя эмоций, вечно действующие люди с комплексом малоценности превращают замеченную эмоциональность (отражающую неудовлетворенность неосознанных ими потребностей) в помеху, дезорганизующую их деятельность (см.: Депрессия. Тревога дезорганизующая). Тем самым вновь убеждают себя в ее опасности и вредности. Все время действующие люди с комплексом малоценности не сознают пустоты, но, как бы предчувствуя ее, ею подхлестываемые, бегут от нес в деятельность. В этом смысле предчувствуемая пустота, вместе со всеми неосознанными эмоциями - важнейший двигатель их, чаще бесполезной для них самих, беспрерывной активности (см.: Самоодобрение). В клинике неврозов приходится очень часто сталкиваться с тем, как сколь-нибудь долгая вынужденная остановка такой неугомонной активности (окончание института, перелом костей с длительным пребыванием в постели, успешная защита диссертации, уход из спорта, выход на пенсию и так далее) повергает этих людей в тяжелейшее ощущение пустоты. По сравнению с этой пустотой, как уже говорилось, любые навязчивости, страхи, тоска, физическая боль ипохондрических ощущений оказываются для них отвлекающими, облегчающими переживание событиями (см.: Навязчивости, Тоска, Фобии). Этим облегчением переживания замещающая симптоматика невроза закрепляется (см.: Симптом, Симптоматика). То же мы видим в процессе излечения невроза. После устранения симптомов, на которые человек жаловался, после выхода из скрывавшейся за симптоматикой невроза депрессии человек переживает ощущение пустоты, из которой, как ему кажется, не будет выхода. Нередко это переживание возвращает его в депрессию, а депрессия возвращает человека к прежней симптоматике. Уметь помочь человеку удержаться без болезни в переживании пустоты до обретения новых личностных перспектив - означает уметь вылечить невроз. Уверен, что для этого психотерапевту надо иметь свой присвоенный опыт проживания собственной депрессии, апатии, покоя, пустоты и возвращения к реальности. Физиологически пустота, как и апатия, и покой, в отличие от боли, страха, тревоги и тоски, не является процессом биологической активности - возбуждением. Напротив, она (как и апатия, и Покой) - результат завершения этого возбуждения и реакция личности на его (возбуждения) отсутствие. Сила и характер этой реакции соответствует Личностной значимости события. В случае покоя она бывает и радостной, в случае апатии - переживающей, в случае пустоты - как на личностный дефект и невозвратную потерю, может быть и депрессивной. Поэтому если при боли, страхе, тревоге, тоске, как и при всяком процессе физиологической активности, прекращение "борьбы" с состоянием, а тем более “сосредоточение” на нем приводило к его угасанию, то прекращение борьбы с пустотой просто не усугубляет дела. А “сосредоточение с целью пустоту “истощить” разочаровывает безуспешностью, угашает любую едва возникающую эмоцию - удлиняет и утяжеляет пустоту. Чтобы не усугублять это более тягостное, чем любая отрицательная эмоция, состояние отсутствия эмоций, следовало бы согласиться с ним как с необходимым эпизодом нашей жизни. “Пожить в нем!” (К.В. Шерстнев). Подглядеть и постоянно подглядывать за собой, как ты хочешь и пытаешься его устранить. Следовало бы запретить себе такие попытки. Запретить себе (и научиться этот запрет выполнять!) всякое поползновение искать даже малейший намек на эмоцию. Научиться замечать в себе такие поползновения и отказываться от них, как от предательства! Ни есть со вкусом, пи читать со вкусом, ни ходить в туалет со вкусом - ничего со вкусом не допустимо, все — как робот. А угашать (“сосредоточением”) стоило бы разве что возмущение пустотой. В отличие от физиологически активных состояний (боли, страха, тревоги, тоски), покой, апатию и пустоту следует не угашать, а пережидать (см.: Апатия). В это время - механически, “на автопилоте” впрок создавать, машинальным практическим действием накапливать обстоятельства, которые смогут стать жизненными смыслами в будущем, когда пустота перестанет быть нужной, сменится иной активностью. Но снова - ни в косм случае не требуя от себя душевного участия ни в чем, а, напротив, поминутно от такого даже поползновения отказываясь. Не вредно в это же время укреплять и развивать себя физически (упражняясь так же машинально, как ходишь в туалет). И при каждой возможности медитировать (лучше лежа), сделав объектом медитации саму пустоту (см.: Медитация). Но никогда не требуя от себя эмоций! Иногда пустота, возникая как защитная реакция от невыносимой физической или душевной боли (страха, тревоги, депрессии), становится следствием невольного переключения всего аппарата восприятия себя и мира (и соответственно языка осознанного переживания) из кинестетического анализатора в визуальный или аудиальный. В результате такого переключения человек перестает ощущать себя (сознавать собственные телесные ощущения), а вместе с тем и свои эмоции и желания. Он лишается языка, на котором мог бы объяснить свои эмоции себе и найти путь их осуществления, соответствующий его нуждам. Пониманием сути такого переключения и сто защитной роли определяется и задача самопомощи и помощи, и внимательная бережность, с которой эта помощь должна осуществляться. Подобная же “бесчувственность и безъязыкость” относительно жизни собственного тела и своих эмоций может быть также следствием воспитанного жизненного стиля, когда, в силу обесцененного отношения к телу и эмоциям, их язык -язык телесных ощущений - воспринимается “нецензурным” и игнорируется уже теми, кого человек выбрал себе в воспитатели. Тогда телесный язык эмоций не входит в "комплекс социально значимых деятельностей” - сознание (см.: Самоодобрение, Сознание, Я-идеал). Он просто не осваивается. Осознанными остаются “язык глаз” и “язык ушей”, которыми человек и овладевает. Но этими языками не выражается человеческая боль, нельзя се на этих языках и понять: она не видится, не слышится, только чувствуется. Такая дискриминация языка эмоций - следствие и проявление того же нравственного стереотипа “Дух - выше”, обрекающего человека на пожизненное ощущение собственной низости и ничтожества, на бессердечие с другими и комплекс малоценности. Психологическая помощь в этом случае сложнее. Она требует предварительной актуализации нравственного конфликта, освоения языка эмоций как состояний тела, и только тогда -попыток сто использования. О пустоте у людей с комплексом малоценности говорилось выше (см.: Демонстративное поведение, Комплекс различия, Конфликт внутриличностный, Личность, Медитация, Мотивы, Настроение, Общение, Опыт, Психотерапия).