Сергей Москвин
Активная мишень
Часть I
ВЗГЛЯД ВОЛЧИЦЫ
«Братья-мусульмане! Если мы сейчас не изгоним российских собак со своей территории, то можем потерять наш народ навсегда, как это случилось в других республиках, где побывали эти русские… Мы решили идти путем джихада, и перед нами два пути: или победа, или шахадат».
1. ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ
Гостиница «Центральная», Грозный, 1 августа, 09.15
Гостиничный буфет, язык не поворачивался назвать его рестораном, выглядел вынырнувшим или перенесенным в современную действительность из давно ушедших в прошлое советских времен. Линейная раздача, заканчивающаяся кассой, отделяла кухню от обеденного зала. Вдоль раздачи, передвигая по ней пластиковые подносы, двигались пришедшие на завтрак немногочисленные постояльцы гостиницы, большинство из которых составляли российские и иностранные журналисты. Последних, впрочем, было явное меньшинство. За два дня своего проживания в гостинице Мадина встретила только трех иностранных корреспондентов. Судя по выговору, англичан или ирландцев: двух отпустивших смешные бородки субтильных мужчин и одну растрепанную женщину в круглых жабьих очках. Иностранцы держались вместе. Свободное время мужчины коротали в гостиничном холле, потягивая баночное импортное пиво и обмениваясь пустыми репликами. В то время как их не в меру энергичная спутница то и дело пыталась завязать знакомство со своими российскими коллегами. Как определила Мадина, наблюдая за иностранкой, ею двигал чисто профессиональный интерес. Она упорно пыталась выудить у проживающих в гостинице российских журналистов какую-нибудь сенсацию. В первый же вечер, заметив новое лицо, она пристала с расспросами к Мадине. Но та в ответ на все вопросы англичанки лишь смущенно хлопала глазами, и падкая на сенсации иностранка быстро отстала от нее, продолжив поиски более разговорчивого источника информации. Но, судя по ее недовольному лицу к концу вечера, никто из журналистов так и не рассказал ей ничего сенсационного. Мадина их хорошо понимала. Начавшаяся с ввода российских войск в 1999 году война в Чечне продолжалась, несмотря на все заверения президента, правительства и военных, обещавших в кратчайшие сроки покончить с боевиками. За годы войны население России настолько привыкло к ней, что сообщения об очередном теракте или успешной операции федеральных сил уже не будоражили сознание российского обывателя. Да и сами журналисты уже давно не относились к своим чеченским командировкам как к возможности сделать сенсационный репортаж и воспринимали их как рискованную и опасную повинность. Предстоящие выборы главы Чеченской Республики, согласно принятой на республиканском референдуме конституции, казалось бы, должны были вновь пробудить у обывателей интерес к событиям в Чечне. Но и этого не произошло. Во всяком случае, освещением хода подготовки заявленных демократических выборов президента республики занимались лишь несколько корреспондентов федеральных информационных агентств и телеканалов, да столько же представителей СМИ из южных областей России и северокавказских республик. Телевизионная группа из Великобритании или Ирландии представляла собой редкое исключение…
Мадина прошла вдоль раздачи, поставив на свой поднос блюдце с политым сметаной творогом, тарелку с двумя ломтями бараньего окорока, сдобренного зеленью, добавив к ним половинку свежеиспеченного лаваша, и две чашки кофе. Она всегда отличалась отменным аппетитом, на котором совершенно не сказывались ни душевное волнение, ни нервное напряжение. В отличие от двух своих братьев, она никогда и не была особенно эмоциональной, а уже выйдя замуж, по методике мужа научилась полностью контролировать свои эмоции. Расплатившись, Мадина прошла к свободному столику и принялась за еду. В городских кафе можно было позавтракать куда сытнее и за гораздо меньшие деньги. По этой причине большинство работающих в Грозном журналистов предпочитали завтракать, обедать и ужинать в городе. Но Мадина, появившаяся в городе лишь два дня назад, как все новички, завтракала в гостинице.
Доев до последней крошки творог, она подвинула к себе тарелку с бараниной, разорвала на две части кусок лаваша и, положив на одну из половинок кусок окорока, вонзила в копченое мясо свои ровные крепкие зубы. Еще когда она была не официальной женой, а всего лишь любовницей, Мадина со своим будущим мужем посетила немало супердорогих ресторанов Европы и Ближнего Востока, но не потеряла любви к простой и сытной пище. Как же сейчас казались призрачно далекими столики с плавающими свечами пятизвездочного ресторана в Ницце или открытая терраса не менее дорогого рыбного ресторана в Стамбуле, откуда открывался изумительный вид на манящие огни Босфора. Она лишилась всего этого в одночасье. Но не навсегда! В этом Мадина была совершенно уверена. Двери пятизвездочных ресторанов и президентских апартаментов еще распахнутся перед ней. И она еще ослепит неизменно улыбающихся почтительных портье и метрдотелей сиянием своих бриллиантов. Вновь будут сновать вокруг нее расторопные горничные и услужливые официанты, а швейцары в расшитых ливреях будут подавать ей невесомые меховые манто.
Мадина с усмешкой взглянула на свою руку, на безымянном пальце которой сидело потускневшее серебряное кольцо с нашлепкой из бирюзы. Это кольцо, как и дешевый ситцевый костюм с широкой мешковатой юбкой, вызывали у нее отвращение. Но за матовой поверхностью бирюзы Мадина видела сияние десятикаратного бриллианта амстердамской огранки. А простой ситцевый костюм журналистки в ее воображении превращался в изысканный вечерний туалет светской дамы от всемирно известного кутюрье. И неважно, что сейчас она с оглядкой тратит каждый доллар. Когда она вновь соединится с мужем, у нее опять будет все. Все, к чему она привыкла. И неважно, что одни называют ее мужа богом, а другие дьяволом. Главное, что он имеет власть над людьми. А власть над людьми во все времена и повелителями, и рабами ценилась больше любых сокровищ. И Мадина как никто другой знает и понимает это. Богатство само по себе никогда не привлекало ее. Она жаждала той неограниченной власти, которой обладал ее муж. Мадина отдавала себе отчет, что в организации, которой управляет ее супруг, в силу исламского менталитета, ей никогда не занять высокого положения, но она упорно к этому стремилась и в конце концов переломила укоренившееся мнение о роли супруги. Рядовые члены не признали ее равной своим лидерам. Но она стала глашатаем воли одного из них. От имени мужа Мадина могла отдать его последователям любой приказ, зная, что те беспрекословно выполнят его. И пока ее муж оставался во главе организации, она могла повелевать его людьми. Правда, сейчас он лишен этой возможности. Но как только он окажется на свободе, то, вопреки козням своих многочисленных врагов, вновь объединит вокруг себя тысячи преданных сторонников. И тогда все станет по-прежнему. Только она уже не будет просто супругой вождя, она станет ближайшим соратником, добывшим ему свободу.
Отправив в рот последний кусок окорока, Мадина выпила кофе и встала из-за столика. До начала пресс-конференции оставалось чуть более часа, и нужно было спешить. Из буфета Мадина вернулась в свой гостиничный номер. Заранее собранная сумка лежала на письменном столе. Она повесила сумку на плечо и, прежде чем выйти из номера, еще раз осмотрела его. Небрежно брошенный на кровать журнал, оставленный на тумбочке ежедневник с вложенной в него авторучкой, внутри тумбочки несколько флаконов дешевой косметики, в шкафу плащ и чемодан с бельем, а в ванной комнате мыльница с куском мыла, паста и зубная щетка – все то, что оставляет живущая в гостинице женщина, когда собирается туда еще вернуться. Убедившись, что все вещи находятся на своих обычных местах, Мадина покинула номер.
Когда она спустилась в холл, там уже толклись в ожидании автобуса собравшиеся на пресс-конференцию журналисты. Со стороны входных дверей на них с интересом взирали трое охраняющих вход в гостиницу постовых милиционеров. Практически все проживающие в гостинице журналисты, за исключением Мадины, успели взять у них интервью. Милиционеры откровенно разглядывали приглянувшихся им журналисток. Они просто не могли пропустить появление молодой статной брюнетки с плотно уложенными на затылке волосами, открывающими ее точеную шею. И едва Мадина вышла в холл, взгляды всех трех постовых тут же переключились на нее. Их внимание Мадину совершенно не волновало. Куда больше ее занимали возможные расспросы коллег, поэтому, чтобы избежать разговоров с ними, Мадина поспешно извлекла из своей сумки пухлый органайзер и сделала вид, что сосредоточенно читает сделанную ранее запись.