— Вот уж где будет не до смеху, — простонал Карл Бёве, — и как я растолкую такой перелет своей старухе?
— Меня он окончательно доконал, — вздохнул Давид, — теперь мы все-таки попадем к индейцам, и к американцам мы тоже попадем, а если уж португальцы подняли такой шум, то какой же шум поднимут пуэрториканцы?
Но пуэрториканцы никакого шума не поднимали. Правда, Карлу Бёве пришлось опять помахать сертификатом, очень оказалось кстати, что данные относительно жизненно важной детали в нем изложены были и на испанском языке, конституцию ГДР они обсуждать не пожелали, видимо, не в последнюю очередь потому, что весть о существовании такой страны еще не достигла этих широт.
Правда, столь диковинный маршрут, как Берлин — Прага — Цюрих — Лиссабон — Пуэрто-Рико, показался им весьма забавным, но приезжих они проводили в зал для транзитных пассажиров, где местный агент авиакомпании угостил всех ромом, а Бёве Карл имел возможность расхвалить перед широкой публикой преимущества тюрингских трехстволок.
— Раз уж нас сюда занесло, смех смехом, но можно и о делах подумать, — заявил он и, раздавая визитные карточки, расписывал по-английски, хоть и с сильно выраженным зульским акцентом, искусство оружейников ГДР.
Простились с ними тепло, зато в нью-йоркском аэропорту Айдлуайт их встретили более чем холодно.
О прибытии заблудших местные власти были извещены, и, быстро заглянув в сертификат, они так же быстро спровадили их в транзитный зал, паспортов видеть не пожелали, бога ради, нет, нет, а владельцев и того меньше.
Транзитный зал был велик, пассажиры то и дело менялись, а Бёве Карл с ружьем на плече и здесь продолжал вышагивать вдоль и поперек зала. Среди ожидающих всякий раз находился охотник, так что Карлу Бёве четыре часа кряду всякий раз заново приходилось разъяснять тонкости изготовления заказного экземпляра, предназначенного для левши, английского пэра, и кто поставил бы ему в вину, что он давал обстоятельный ответ на каждый вопрос, куда он летит и откуда, и что всякий раз заходила речь о стране, каковая официально для здешних мест не существовала, somehow[26] существовать должна же была, в чем можно было воочию убедиться, ибо все воочию видели beautyful shotgun и marwellous handicraft[27], а кто плоховато видел собственными очами, тому Бёве Карл содействовал патриотическими речами.
Давид нащелкал множество кадров, явно не идущих к делу и потому годных разве что для габельбаховской стены, а в воздухе, возвращаясь через Атлантику, на сей раз непосредственно в направлении Лондона, писал репортаж для «Нойе берлинер рундшау» и, припомнив слабость Хельги Генк к броским заголовкам, рискнул на заглавие «Наш человек с ружьем».
В нем заключалась такая ассоциативная связь, от которой третий Главный только поежился, но на этот раз Хельга Генк боролась до последнего, настояв на принципе ограниченной ответственности отделов, пусть ей не удалось пробить заголовок «Панков в Бангкоке», этот заголовок она пробила, тем более что коллеги всеми силами ее поддержали.
Ограниченная ответственность отделов — под этим знаменем объединились князья против короля, и святое дело подстегнуло их изобретательность. «Эконом» Гюльденстерн объявил, что самое важное слово в спорном заголовке слово «наш».
— Наша страна, наше государство, наш завод, наше строительство, наше производство, наше достояние; «наш» — это синоним социализма; слово «наш» обязательно должно войти в заголовок. А в остальном я за принцип ответственности отделов!
Редактор Клоц едва не свел на нет столь прекрасно взятый разгон, ибо наряду с работой над советами домашним хозяйкам все еще слишком много читал и не мог не подчеркнуть созвучие этого заголовка с Грэмом Грином и его человеком в Гаване, впрочем, он тоже был за принцип ответственности отделов.
«Международник» компенсировал ляпсус Клоца: созвучие с Гаваной следует лишь приветствовать, и не только потому, что Пуэрто-Рико лежит в непосредственной близости к Кубе, стало быть, не столько из-за географической близости, сколько по внешнеполитическим мотивам, так как именно понятие «наш», как растолковал им коллега Гюльденстерн, отныне является связующим звеном между ГДР и значительной частью Антильских островов, а в остальном следует поддержать принцип ответственности отделов.
За этот принцип был и Ганс Баммлер, он был и за ружье в заголовке, ведь ружье — спортивное оружие, а спорт и без того постоянно урезают.
Иоганна Мюнцер также вновь подтвердила свое благосклонное отношение к принципу ответственности отделов и высказалась за порядок, который, правда, некогда, во времена своего неограниченного владычества, именовала стадией, предшествующей анархизму; а за Давидов заголовок она высказалась потому, что он напоминал ей о советском фильме «Человек с ружьем».