— Сильнее, малышка, сильнее! — умоляла брюнетка. — Протолкни на всю катушку! Полный вперед!
«Еще немного, — подумала блондинка, — и до Египта, пожалуй, доберусь». Однако все же удвоила свои старания.
— О, да, да, вот так! — лепетала брюнетка.
Из телевизора, стоящего на бюро, доносилось невнятное бормотание; голос ведущего программы новостей придавал некий сюрреалистический оттенок всей этой сцене, пропитанной жаркой, судорожной страстью.
— Последние известия о вторжении в Алжир… — вещал диктор, а язык блондинки проникал глубже и глубже. — Сильные ветры пронеслись ураганом над Каролиной, — сообщил ведущий прогноза погоды.
Тут брюнетка взвизгнула и закричала:
— Да, да, да!.. Малышка!
Блондинка продолжала свою оральную аэробику. Тело брюнетки извивалось и изгибалось, она дергала задом, точно необъезженный мустанг, которого хлещет бичом ковбой.
— Еще, еще! — молила она. — Не останавливайся, только не останавливайся!
Теперь из телевизора доносился уже женский голос:
— Номинантками на премию «Оскар» стали: Фиона Ковингтон за фильм «Мэри», Карен Кролл за «Жертвоприношение», Эмбер Лайэнс за «Как будто… холодно», Лори Сифер за «Потерять Софию»…
Блондинка приподняла голову над ляжкой брюнетки.
— Эй, — сказала она, — меня вроде бы только что номинировали на «Оскара»…
Брюнетка в ответ содрогнулась и испустила протяжный глухой стон.
— Невероятно! После всего, через что мне довелось пройти, эти ублюдки наконец-то раскошелились! Меня выдвинули! Ура, ура!.. Я — номинантка на звание лучшей актрисы года!
— Все это замечательно, малышка, — сказала брюнетка и притянула голову блондинки к своему паху. — Однако давай все же довершим начатое…
Глава 5
— Сильнее, сильнее… вот так… Теперь поглубже, вот здесь… а тут полегче… так, так, еще, еще… О Боже, какое наслаждение!.. Покрепче, посильней!
Эти указания Конни Траватано давала своей массажистке, шведке по происхождению. Они мало чем отличались от распоряжений, которые она же давала режиссерам, продюсерам и звукорежиссерам, работавшим с ней, — четкие, всегда выверенные и оправданные. А также подразумевающие, что, если те не будут следовать им, она, Конни, тут же все бросит и уйдет. За тридцать лет работы в кинобизнесе Конни научилась добиваться своего.
Хельга, работавшая массажисткой Конни вот уже года три, обрабатывала теперь бедра кинозвезды.
— Будем делать травяную маску, когда я закончу? — осведомилась она.
— Но ты делаешь мне эту маску уже два дня подряд! — воспротивилась Конни.
— Да, но она очень хороша для вашего лица, мадам. Оживляет кожу…
— Нет, — сказала Конни. — Еще одна травяная маска, и у меня на носу вырастет полынь. К тому же вот-вот будут оглашать список номинантов.
— Мы с Бьоргом молились за вас вчера, мадам. — Бьоргом звали мужа Хельги. Он утверждал, что некогда чистил сапоги и туфли самому Ингмару Бергману.
Конни села и накинула на плечи халат.
— Спасибо, Хельга, — сказала она. — И благодарю тебя за то, что пришла сегодня пораньше.
— Не за что, мадам. Бьорг тоже встал сегодня рано. Работает над своей книгой.
— Все еще пишет мемуары? — спросила Конни.
— О да! «Ледяные ноги, ледяное сердце: сапоги Ингмара Бергмана». По-моему, очень удачное название, вам не кажется?
— Побивает все известные мне, в том числе и «Глаза Лауры Марс». — Конни вовсе не хотелось разбивать иллюзий Хельги. Пусть продолжает думать, что ее муж действительно талантливый сочинитель бестселлеров. Ведь в мире искусства всегда существовали большие и маленькие люди. И Конни уже давным-давно усвоила золотое правило: от маленьких людей можно добиться буквально всего, чего хочешь. Не надо только разрушать их мечты.
Хельга принялась собирать свои баночки и флакончики, Конни же вышла в коридор, соединяющий гимнастический зал с остальными помещениями ее особняка в Бель-Эйр. Проходя через холл, мельком оглядела выставленный под стеклом длинный ряд золотых дисков. То была живая история, отражение быстро менявшихся вкусов и отношения к американской поп-музыке за последние тридцать лет.