Я смеюсь. А у нее уже работает голова, как все это устроить.
— До завтра, ма.
— Надеюсь, до сегодня.
Я зажигаю трубочку и подношу к концу Таиной сигареты.
— Во сколько у вас первая встреча?
— В одиннадцать.
— Я вас отвезу. Я свободна с утра.
— Наши ставки повышаются… С выездом на море… Она улыбается, но не парирует.
— Выпьем! Глупо было бы не выпить в такой компании!
Я смеюсь. А думаю — о поездах.
Совсем сошел с ума — ем и пью в два часа ночи.
Ночь прошла… На столе стоит завтрак, едва я просыпаюсь. Актриса жарит какие-то сырники. Очень вкусный запах распространяется в воздухе. Я иду в душ и смываю с себя остатки ночи.
Почти домашняя идиллия. Руки ее в муке, она в американской майке и розовых шортах. Я целую ее плечо. От шеи исходит тонкий запах. Нежных духов. Я вообще чувствительный на запахи.
— Для неготовящей женщины…
— Вы сказали, что любите сырники.
— А где яйца достали?
— На базаре.
— Спозаранку…
— На машине — это быстро. Садитесь, вам чай сразу наливать или после?
— После чего? А вам?
— Я уже пила, в семь утра. Я без чая не могу из дома выходить. Но с вами — выпью еще. Вам сметану можно?
— А вам?
— Алеша?!
— Вообще-то нет, но от вашей не могу отказаться.
Она кладет мне три солнечных, сияющих сырника и мазок сметаны.
— Как вы спали, кто вам снился?
— Разноцветные женщины.
— Это какие, кокосовые?
Я смеюсь, святотатствуя над сырником.
— Бедняжка, у вас давно их не было?
— По-моему, прошлой ночью какая-то была… Или это показалось. Цветные женщины — это перламутровые, красные, синие, лиловые, из лазури.
— Я вам могу помочь найти…
— Где? В центре ГУМа, у фонтана?
Она улыбается.
— Вы еще помните! И что же они делали эти женщины с вами ночью?
— Они пели мне как сирены: иди в пустыню и пиши, и там обретешь ты счастье.
Она поставила блюдо с сырниками, закончив, и выключила плиту. Села напротив и оперлась подбородком на руку.
— А кто будет кормить маленьких ангелов? — задумчиво сказала она. — А потом?
— Потом они купали меня в ванне, мыли голову, ступни и другие части.
— Вы любите, когда вас купают.
— Очень.
— Второе я с удовольствием сделаю. Выкупаю вас. Насчет первого — я не знаю. Там театра нет…
— Откроете новый — «Пустынный театр». Будете играть для змей. Ну и отшельник какой-нибудь раз в два года забредет.
— Вы будете мне пьесы писать?
— Не знаю, не пробовал, но напишу. С таким оригинальным названием «Счастье в пустыне».
— Ах, какое прекрасное название! А какая у меня будет роль?
— Все роли будут ваши, это будет театр одной актрисы.
Как бормотание, зазвонил телефон.
— Алло, — сказала она театральным голосом, — да, конечно, пожалуйста. — И протянула мне трубку.
— Это шутка?
— Нет, это всерьез.
С удивлением я взял трубку.
— Мистер Сирин? Я хочу подтвердить вашу встречу с Джорджем Доркипанидзе, в четыре тридцать, — женский голос.
— Спасибо. А как к вам проехать?
Я положил трубку и взялся за сырник: как они меня нашли?
— Интересное свидание? Вы всегда обоймами стреляете?!
— У меня сегодня самая главная встреча. Вы знаете, кто это такой?
— Нет, но голос у нее молодой.
— Я встречаюсь с директором издательства «Отечественная литература». Я и мечтать не мог об этом издательстве, не говоря уже о том, что он со мной встретится.
— Я очень рада.
— Ревность вроде не присуща вам? (Как глубоко я ошибался.) Я прошу прощения, что позвонили по вашему телефону, я его никому не давал.
— Можете давать.
— И кокосовым девушкам тоже?
— Им-то в первую очередь. — Она улыбнулась и стала наливать нам чай.
Раздался бормочущий звонок.
— Возьмите телефон, я уверена, что это вам. Очередной издатель…
— Сыночек, они тебе дозвонились? Я даже не поверила, смотри, какой ты у меня известный становишься!
— Ma, ты откуда узнала этот телефон?
— Ты забыл свой желтый блокнот на столе. Это был единственный телефон, который я не знала. А референт говорила, что срочно…
— Ты чекистка, Сирина!
— Ну, извинись перед своей дамой, надеюсь, она меня простит.
— Почему ты думаешь, что я с дамой?
— Потому что я не встречала еще мужчин с женским именем Тая.
Я рассмеялся, повесив трубку.
— Как ваша мама? Не ругается, что вас нет?
— Очень перевозбуждена моей встречей сегодня.