После окончания спектакля государь зашёл в гримёрную к Асенковой и выразил своё восхищение выступлением:
— Вы прекрасны! Будьте примой нашего театра.
На следующий день Варваре Асенковой был доставлен богатый подарок — бриллиантовые серьги от государя.
И в последующем государь не раз бывал на спектаклях, где играла Варвара Асенкова.
Актёр П. А. Каратыгин писал впоследствии: «Государь Николай Павлович, по окончании спектакля, удостоил её милостивым своим вниманием и сказал ей, что увидев такой удачный дебют, ручается за будущие её успехи на сцене».
Каратыгин также вспоминал: «Асенкова умела смешить публику до слёз, никогда не впадая в карикатуру; зрители смеялись, подчиняясь обаянию высокого комизма и неподдельной весёлости самой актрисы, казавшейся милым и шаловливым ребёнком».
О её игре отзывался В. Г. Белинский: «…Она играет столь же восхитительно, сколько и усладительно… каждый её жест, каждое слово возбуждает громкие и восторженные рукоплескания… Я был вполне восхищен и очарован».
Она впоследствии всегда говорила, что её взлёт произошёл благодаря учителю — Сосницкому.
Во всех ролях Варвара Асенкова была неподражаема. Она играла цыганку Эсмеральду в «Соборе Парижской Богоматери», Афелию в «Гамлете», играла и во многих комических водевилях. Даже императорская чета смеялась от души.
В метрическом свидетельстве Варвары Николаевны Асенковой записано: «Незаконнорождённый младенец Варвара родилась в Санкт-Петербурге 1817 года, апреля 10 дня». Отчество Николаевна назвала её мать, Варвара Григорьевна Асенкова, ведь ей-то хорошо известно, что отцом дочери был офицер лейб-гвардии Семёновского полка Николай Иванович Кошкаров (Кашкаров), с которым она прожила несколько лет просто так, а если принять нынешнюю обтекаемую формулировку, в гражданском браке. Подобные сожительства в императорской России не признавались. Но и выхода у полюбившей офицера актрисы никакого не было. В случае замужества либо она должна была оставить сцену и прекратить лицедейство, либо супруг должен был выйти в отставку.
Мать Варвары, Александра Егоровна Асенкова (1796–1858), после окончания Петербургского театрального училище в 1814 году у педагога князя А. А. Шаховского дебютировала 29 ноября 1814 года на петербургской сцене в роли Марфы в комедии «Марфа и Угар, или Лакейская война» — французском водевиле, переделанном на русский лад. В Википедии отмечено, что она «с блеском, живостью и изяществом играла роли субреток в высоких комедиях». И перечислены основные роли: Дорина («Тартюф»), Сюзанна («Женитьба Фигаро») Мольера, Троепольская («Актеры между собой»), Лельская — в «Ворожее», Эльмира — в «Сплетне», Софья — в первых неполных постановках «Горя от ума».
Гвардейский офицер Николай Кошкаров, увидев её на сцене, полюбил и добился ответных чувств. Но дело так и не дошло до законного брака.
Говорить, что отец бросил свою незаконнорожденную дочь, было бы тоже в некоторой степени грубо. Когда маленькой Вареньке было всего три года, случились события, которые едва не стоили Николаю Кошкарову жизни.
Отец чудом «избавлен от смертной казни»
В апреле 1820 года командиром лейб-гвардии Семёновского полка был назначен полковник Фёдор Ефимович Шварц (1783–1869). Это был офицер педантичный и строгий до жестокости. Сам он нёс службу, не считаясь со временем, можно сказать, работал на износ, хотя такая работа не лучшая характеристика для офицера. Ведь неумение построить свой служебный день отражается и на подчинённых, которые лишаются вполне заслуженного отдыха. А ведь полк был не простой — полк лейб-гвардии. То есть и личный состав несколько иной, нежели в линейных армейских полках.
Постоянными разносами, делаемыми в грубой и оскорбительной форме, он с первых дней подорвал свой авторитет командира и добился, что его возненавидели не только нижние чины, но и офицеры полка, которые должны были бы составлять его опору в службе. А когда рота его величества 17 октября 1820 года была назначена вопреки порядку и правилам в караул без положенного для заступления отдыха, солдаты и унтер-офицеры собрались на некоторое подобие митинга. Прибежал командир роты, пытался решить дело сначала приказом, затем даже убеждениями, но это не помогло. Но плетью обуха не перешибёшь. Всю роту в полном составе отправили в казематы Петропавловской крепости. Слух о том мгновенно распространился по всем подразделениям полка. Началось всеобщее неповиновение. До вооружённого противостояния дело не дошло, но солдат, унтер-офицеров, да и некоторых офицеров полка тоже отправили в Петропавловскую крепость. А поскольку для такого количества арестантов просто мест в казематах не хватило, то все роты, кроме роты-зачинщицы, вскоре переправили в Финляндские крепости.