Лёгкий шелест шёлковой ткани подсказал Миреле, что Кайто, до этого стоявший, как истукан, наконец-то пошевелился.
- Миреле, этот юноша...? - произнёс он с ровным удивлением в голосе.
Миреле оглянулся, и ему почудился во вспыхнувшем взгляде недосказанный вопрос: «Ты так быстро нашёл мне замену?»
- Да, - отвечал он, не моргнув и глазом. - Я актёр, я уже сказал тебе это. Не следует ожидать от меня безусловной верности, тем более что у нас никогда ничего и не было. И доверять моим чувствам. К нам, вероятно, справедливо относятся с презрением... И всё-таки я не могу согласиться с этим. Мы превыше всего ставим свою игру. Быть может, нас ждёт за это высшее наказание, как нам и обещает религия. Но, может быть, и наоборот, и я склонен верить в последнее. Мы мало ценим себя, зато то, что мы делаем - гораздо больше. И отдадим ради этого всё. И любовь, и жизнь.
Кайто помолчал ещё немного.
- Что ж, - сказал он, наконец, ничего не выражающим голосом.
Потом дверная занавеска зашелестела - он ушёл, не попрощавшись.
Миреле сидел некоторое время в той же самой позе, протянув руки к листьям ситайи - так любили играть в квартале детишки, потому что казалось: это ладони неведомого существа ложатся сверху на твои собственные раскрытые ладони.
Потом сполз на стуле, подперев голову локтём. Волосы его, частично подвязанные на затылке яркой лентой, рассыпались по лакированной поверхности столика, накрывая тёмной волной все нарисованные на картах пейзажи - лесное озеро, цветущие луга, осенние предгорья, снежно-белую поверхность закованной в лёд реки.
Дышалось тяжело, как будто под рёбра был воткнут нож.
«Любил ли я тебя когда-нибудь в действительности? - думал Миреле. - Или это был лишь спектакль, который я поставил для самого себя, и в котором сам же сыграл главную роль? Мне больно сейчас, но это ничего не значит. Я больше не могу быть уверен в своих чувствах».
Канэ появился в саду и подошёл к нему с другой стороны окна. Походка его была неуверенной, однако смотреть он старался независимо; в руках он вертел цветок - ярко-алый георгин, прежде красовавшийся неподалёку от веранды. Распотрошённый стебель выдавал ту ярость, которая владела юношей в тот момент, когда он срывал его с клумбы.
- Я не люблю этого человека за то, что он сделал вам больно, - попытался оправдаться Канэ, проследив направление взгляда Миреле и, очевидно, догадавшись о сделанных им выводах.
- Он не виноват.
- Всё равно, - Канэ упрямо сжал губы.
Миреле поманил его пальцем: дескать, возвращайся в дом.
- Э-эй, не вздумай лезть прямо через окно! - опомнился он, когда мальчишка уже отошёл подальше с явным намерением разогнаться и попросту перепрыгнуть через подоконник.
Тот закатил глаза, однако послушно развернулся и направился к веранде.
Некоторое время спустя он появился в комнате - вошёл через дверь, как и полагалось.
- Он ушёл? - спросил Миреле тихо, поворачиваясь к нему лицом.
- Да-а, - протянул Канэ неопределённо, очевидно, ещё не понимая, какой реакции ждёт от него учитель. Помолчав, он добавил осторожно: - Он... ещё вернётся? Вы хотите этого?
- Нет, - покачал головой Миреле. - Думаю, это была наша последняя встреча.
Канэ не смог скрыть злобной радости, полыхнувшей у него во взгляде.
- Убедился, что здесь ему больше ничего не светит, - торжествующе ухмыльнулся он.
- Да он от меня ничего и не хотел, - миролюбиво заметил Миреле и вдруг, опомнившись, участливо похлопал юношу по плечу. - Тебе, между прочим, тоже.
Тот не сразу понял смысл его слов, а когда всё-таки понял, то залился краской до самых корней волос - румянец на его светлой коже проявлялся легко и быстро, и чем сильнее Канэ хотел скрыть свои чувства, тем хуже у него это получалось.
- Что? Я никогда не... - пробормотал он и, не договорив, вылетел за дверь.
Выпавший из его руки георгин остался сиротливо алеть на полу, расчерченном золотисто-бежевыми квадратами - капля яркой краски, случайно упавшая с кисти художника и испортившая идеально нарисованный орнамент. Или же, наоборот, добавившая картине жизни.
Миреле смотрел Канэ вслед, гадая, правильно ли он сделал, что сказал эти слова именно сейчас.
Однако встреча с Кайто всё-таки разбередила ему душу - он вновь потерял с таким трудом обретённую способность трезво оценивать ситуацию и делать из неё далеко идущие выводы.
Вероятно, он всё-таки совершил ошибку, потому что Канэ не приходил до вечера. Миреле ждал его до поздней ночи, оставив распахнутыми все окна и двери и с тяжёлым сердцем читая книгу. Он прислушивался к шелесту травы в саду, надеясь услышать лёгкие звуки шагов - Канэ, несмотря на свою перехлёстывавшую через край энергию и физическую силу, умел передвигаться очень изящно и непринуждённо, с врождённой грацией танцора. Это напоминало в нём Хаалиа.