- Смотри! - воскликнул он.
Они ненадолго остановились на привал, и в просвете между деревьями сияло и сверкало, разбрызгивая голубые искры, золотисто-лазоревое полотно.
Вялый со сна Миреле послушно двигался за Ихиссе, тащившим его за руку по камням и, казалось, напрочь позабывшим об опасности - они всё ещё находились в горах, и любой неосторожный шаг мог обернуться падением в пропасть, которыми эти места изобиловали.
С выступа открывался головокружительный вид на Кансийское побережье, казалось, расстилавшееся под ногами: крохотные домики, линии стен, обносивших дворцы и сады, золотистая полоса песчаного берега и - море, необъятное, бесконечное, непостижимое, занимавшее половину горизонта.
Миреле смотрел на него несколько мгновений, щуря глаза от яркого солнца, а потом отвернулся.
- Ты разве не о том, чтобы посмотреть на море, мечтал все эти месяцы? - спросил Ихиссе с лёгкой обидой, глядя на то, как друг с гораздо большим интересом разглядывает какой-то неприметный цветок с тонкими белоснежными лепестками, выросший поодаль от леса, среди камней и щебня.
- Да, - просто ответил тот, сорвав травинку и сунув её в рот.
И не добавил больше ничего.
Через несколько дней они, наконец, миновали перевал и, спустившись в долину, прибыли в Канси Энур - крупнейший портовый город и столицу провинции Канси.
Их встречали с шумным восторгом - жили на побережье весело, всевозможные развлечения очень ценили, вестям из далёкой столицы радовались.
В целом же, всё путешествие выдалось удачным, если не считать нескольких неизбежных стычек и оскорблений, то и дело лившихся на актёров там, где среди публики не преобладали утончённые и вежливые аристократы, позволяющие себе убийство, спланированное при помощи интриг, однако не грубую площадную брань. Но это довольно быстро стало привычном делом - во всяком случае для Миреле. Канэ поначалу приходил в дикую ярость, однако, глядя на безмятежное лицо учителя, терял свой пыл.
- Мы же решили с тобой, что нам нет дела до того, что нас могут убить за то, что мы делаем, - напоминал ему Миреле. - Так есть ли смысл обращать внимание на пустые слова, наполненные злобой?
- Делаем? - с тоской переспрашивал Канэ. - Но разве у нас что-то получается? Я ожидал... иного.
Его первые выступления оказались не слишком-то успешными. Для самого Канэ это было серьёзным ударом, однако Миреле смотрел дальше и глубже, и видел очень благоприятный признак в том, с каким недоумением отнеслись к игре его подопечного зрители. Обычно актёров или яростно ругали, или столь же ревностно хвалили, недоумённое же молчание свидетельствовало о том, что Канэ и впрямь показывает нечто, для чего привычные реакции совершенно не подходят.
- Всё ещё будет, - успокаивал Миреле юношу. - Не всё сразу. Это путешествие нужно тебе для того, чтобы посмотреть на жизнь и набраться опыта, а не сразу же собрать все лавры и вознестись на недосягаемый пьедестал. Быть может, лет через десять ты снова отправишься по этому маршруту, и вот тогда громкая слава будет сопровождать тебя по пятам.
- Десять лет? - разочарованно повторял Канэ, позабыв о возрасте того, с кем разговаривал. - Пфэ... мне будет уже двадцать восемь. Это старость! Вообще представить не могу, чтобы мне в старости ещё чего-то хотелось.
Миреле только молча усмехался.
Впрочем, несмотря на все свои слова, наполненные юношеской горячностью и нетерпением, Канэ послушно исполнял все указания Миреле: тот велел ему смотреть вокруг себя очень внимательно, не избегать общения с людьми, наблюдать за отношениями между ними, подмечать их чувства и то, как по-разному они говорят.
По вечерам они часто гуляли втроём по городу - иногда к ним присоединялся и Ксае, привычно молчавший большую часть времени.
После столицы, в которой роскошные усадьбы аристократов и Нижний Город представляли такой разительный контраст, Канси Энур казался странным городом: здесь не было столь ярко выраженного деления между богачами и бедняками. Торговцы зачастую селились неподалёку от знатных людей, влияя на вкусы и предпочтения последних.
Дома здесь строили деревянные и многоэтажные, лишённые столичных изысков, однако улицы своеобразно украшали: повсюду висели гирлянды из разноцветных бумажных флажков, фонарей было очень много.
Мода также отличалась разнообразием - сказывалась близость других государств и иностранное влияние, хотя запрет для заморских торговцев и путешественников селиться в астанисийских городах, введённый ещё пару сотен лет тому назад, продолжал действовать и по сей день. Во всяком случае, крашеными волосами здесь было не удивить, и не всегда актёра можно было узнать в толпе других людей, как происходило в столице.