Так он сказал себе.
- Иди, - пожал плечами Алайя, посмотрев куда-то в сторону. - Хорошо, я не буду заставлять тебя играть «весеннюю любовь».
Миреле судорожно вздохнул и выскочил из павильона - в холодную осеннюю ночь, позабыв о том, чтобы набросить на плечи тёплую накидку.
Впрочем, холода он почти не ощущал - только чувствовал, как касаются лица снежинки, падавшие с непроницаемо-тёмного неба и таявшие, оставив на коже едва уловимый след чего-то прозрачного, сладкого и нежного.
Снег всегда сладкий на вкус - Миреле не знал, откуда ему явилась эта мысль. Быть может, опять из прежней жизни.
«Я победил, - думал он, торопясь к дому по слабо освещённой аллее. - Я не только высказал Алайе всё, что думаю, но и заставил его сделать так, как нужно мне!»
Это казалось почти невероятным, и, видимо, именно непостижимость произошедшего мешала Миреле в полной мере насладиться своей победой.
Он вошёл в почти не освещённый дом и увидел в ближней комнате одного из соседей - того, которого он однажды грубо оттолкнул.
Юношу звали Юке.
Миреле вдруг захотелось сделать ему что-то хорошее - что угодно, какую-нибудь мелочь. Помочь прибраться или помыть на веранде пол, расспросить о книге, которую он сейчас читает, о репетиции, на которой Юке почему-то не присутствовал. Предложить ему свою накидку, свой гребень, свои духи. Или просто поделиться мыслями.
«Знаешь, там на улице - первый снег. А для меня он и в самом деле как будто первый в жизни, ведь если я и видел его раньше, то не помню этого. Снежинки как будто светятся в темноте, и они кажутся такими тёплыми, когда падают на лицо...»
Юке поднял взгляд и посмотрел на него.
Миреле стоял на пороге, не закрывая двери, и позади него была беззвёздная ночь, туманное тёмное небо, черневшее между обнажёнными ветвями деревьев, и начинающаяся вьюга.
Ворвавшийся ветер едва не загасил пламя масляного светильника, который Юке поставил рядом с собой, чтобы читать книгу, и он поспешно прикрыл огонёк ладонью, а потом поднялся на ноги и ушёл в другую комнату.
Охвативший Миреле порыв начисто пропал, как будто задутый ветром. Он стоял и поражался самому себе - своим мыслям и желаниям, возникшим у него мгновение назад. Трудно было придумать что-то более глупое, чем возвращаться к прежнему стилю поведения.
Он вернулся в воображении к разговору с Алайей и мысли, которая должна была приносить радость:
«Я победил».
Он ощущал удовлетворение, но какое-то пресное, как будто бы он добрался до давно желанного блюда, однако ел его с заложенным носом, не чувствуя ни вкуса, ни аромата. Человек, которого он так боялся в прошлом, сдался под натиском его напора, принял его условия...
Миреле расстелил постель и закутался в одеяло, весь дрожа - холод, оставшийся за порогом, запоздало настиг его уже в тёплой комнате.
Тем не менее, наутро он вышел из дома всё в той же лёгкой накидке, в которой присутствовал на репетиции, как будто победа над Алайей открывала для него возможность и новых побед - например, над холодом и его властью над собственным организмом.
Утро после ночной метели было удивительно ясным и солнечным, вода в лужицах застыла, и хрупкий лёд сиял на солнце, отражая заснеженный пейзаж.
Миреле оглядывался вокруг с чувством лёгкого головокружения - знакомая картина вновь изменила все цвета, и прежние унылые оттенки поздней осени сменились ослепительной, сверкающей белизной.
Он пришёл на утреннюю репетицию, несмотря на то, что Алайя пока что не разрешал ему возвращаться к танцам, и тот не прогнал его.
Вечером учитель дал ему новый текст - скучные, лишённые каких бы то ни было эмоций слова для третьестепенного персонажа.
«А, понятно, - промелькнуло у Миреле. - Он решил доказать мне, что я сам вырыл себе могилу. Пьес без любовных отношений не бывает, значит, основных ролей мне не видать. Ну, посмотрим...»
- Приближается зима, а с ней и подготовка к весенним празднованиям Нового Года, - напомнил Алайя, скрестив руки на груди. - В этом году мы будем ставить «Поединок у Снежных Холмов». То, что вы получили сейчас - выписки из сценария, и, надеюсь, никому не придёт в голову оспаривать распределение ролей. Если кому-то не нравится быть статистом, то пусть докажет, что он умеет что-то большее.
«Ладно, - подумал Миреле, стиснув зубы. - Я ещё покажу тебе, на что я способен. Я и эту третьестепенную роль сыграю так, что ты ахнешь».