- А вообще, я наше кино не люблю, - поведал он, - дерьмо одно!
- Это почему?! - снова не удержался Анин, хотя дал себе слово доехать без приключений.
- Артисты хреновые, а режиссеры ещё хуже, даже 'Матрицу' или 'Аватар' скопировать не могут.
Анин вспомнил о режиссере Городецкой, которая работала в неблагодарном стиле ремейка и тоже имела взгляды на него, Анина, но пока он её игнорировал: 'Пусть созреет!'
- Всё! - взорвался Анин. - Останови, я выйду!
- Деньги вперёд! - потребовал водитель, и глаза у него налилось кровью.
- Подавись! - Анин кинул ему в лицо две тысячные купюры.
До дома осталось всего-то минут десять ходьбы. Редкие снежинки летели в свете фонарей.
- Богатенький, значит... - зловеще сказал водитель и полез следом, а когда выпрямился, то оказался выше Анина на две головы.
С заднего сидения он дёрнул что-то, завёрнутое в пакет, и в руках у него оказалась бита.
- Посмотрим, какой ты в реале крутой! - произнёс он, держа биту так, чтобы ударить справа налево.
Анин оглянулся: вокруг не было ни души, звать на помощь было глупо, к тому же не позволяла гордость. Он знал, что высокие люди обладают большой становой силой, и честно драться с ними бесполезно, но у них есть слабое место - нижний ярус. У него был небольшой боксёрский опыт, хорошо поставленный удар, но главное - то чувство естественного движения, которое он приобрел в уличных драках ещё в Кемерове. И правил здесь не было. На память о тех годах у него остался шрам на затылке от кастета. Тогда он сыграл в благородство, отвернулся и месяц провалялся в больнице; теперь же ни о каком благородстве не могло быть и речи, иначе можно было остаться без башки.
Водитель обошёл машину и ступил в свет фонаря, под которым мелькали редкие снежинки. Анина он видел плохо, потому что он, засунув руки в карманы, стоял за границей света, и поэтому водитель проглядел тот момент, который определяет исход потасовки.
Анин нырнул ему под ноги, моля бога, чтобы противник не оказался кикбоксёром, иначе можно было получить смертельный удар коленом в лицо, обхватил его за ноги и дёрнул что есть силы.
Водитель грохнулся на спину, странно хрюкнул и замолк, хотя в пылу потасовки всё же задел Анина то ли локтём, то ли битой.
- Эй... - Анин увидел, что из-под затылка у водителя появилась кровь. - Эй... - наклонился, заглядывая в лицо. - Правду говорила мама: 'Бывают дни похуже!' Сам виноват, нечего на людей кидаться. И быстро пошёл домой. Бей первым, и ты победишь! - думал он.
Его ещё некоторое время трясло. Нервы были ни к чёрту. Он несколько раз оглянулся. Водитель лежал без движений.
- Кино ему наше не нравится! - Анин размахнулся и закинул биту за высокий забор стройки.
***
Прежде чем позвонить в дверь, он сделал усилие, чтобы привести своё лицо в порядок, смахнул с него паутина недовольства самим собой.
- Что у тебя с глазом? - испугалась Алиса.
Руки были, как у фарфоровой статуэтки, и очень ему нравились с самого первого дня их знакомства. Голос же, как и прежде, звучал чуть-чуть шершаво, что в сочетании с молодостью придавало ей неповторимый шарм. А ещё из-за роста она чуть-чуть косолапила, вернее, когда двигалась, то делала лишнее движение лодыжкой. Но он прощал ей эти маленькие недостатки, потому что влюбился мгновенно ещё пятнадцать лет назад.
- А что у меня с глазом? - Анин посмотрел в зеркало, оттянул веко и добавил уже в движении: - Белокровием не страдаю.
- Синяк! - укорила она незлобиво, потому что ещё не поняла, в каком он состоянии.
- Какой синяк?! - удивился Анин, освобождаясь от верхней одежды.
- Вот этот самый! - она ткнула пальцем.
- Это-о-о не синяк! Это издержки профессии! - фыркнул он в минорном тоне и пошёл, пошёл, как павлин, распушив хвост и потирая от предчувствия счастья руки.
Полоса везения у него совпала с женитьбой на Бельчонке, и он одно время думал, что так будет вечно.
- Хочешь сказать, что физиономию тебе на площадке испортили? - в её глазах возникло то прежнее выражение, которое так нравилось ему с самого первого дня: испуга, доброты и терпения, а самое главное - дружбы, что само по себе обязывало на всю жизнь.
Несомненно, она его ждал и не хотела ссориться с порога, хотя расстались они именно в ссоре, ибо, как всегда, выясняли, кто из них достойнее искусства.
- Правду говорила мама: 'Бывают дни похуже!' - прошепелявил Анин и вдобавок завертелся, как на шарнирах, изогнулся в талии, в плечах и повёл руками, - шрам на роже, шрам на роже, - всё такое прочее, и нарочно не дал себя лечить, изображая недотрогу.
У них была такая игра на полутонах и недосказанности, что в конце концов и приводило их в страшное волнение, заканчивающееся постелью. Исподволь, потихоньку, как зверь, давным-давно он затеял эту игру, и Бельчонок покорилась, приняла её, как должное. И теперь она её тоже приняла, точнее, он надеялся, что не забыла то, что забыть невозможно, а свои привычки юности она сделала его привычками, ибо только так можно было существовать рядом с Аниным.