Заработок был неплохой даже без всяких "леваков", которыми грешила подруга, за что ее, кстати, вскоре и выперли, проигнорировав напоминания о том, что некогда было.
Постепенно жизнь вошла в нормальное русло. Работа, дом. Новые знакомства, изредка, но случавшиеся, когда избежать их было неловко, во что-либо серьезное пока не перерастали. Работа, дом. Дом. Работа...
У хозяина случились неприятности с какими-то бандитами. Нюансы Свете никто, конечно же, не раскрывал, но кое-что она видела. Команда, наехавшая на коммерсанта, серьезного места в преступной иерархии не занимала, но отличалась аппетитом и целеустремленностью. Договориться по-доброму не удалось, обращаться в органы хозяин не стал. По разным причинам. Сложившиеся стереотипы вкупе с собственным, не самым безупречным, прошлым. Да и настоящим, также не отличающимся безгрешностью. Те же налоги, "левая" водка и прочее. Кто-то из знакомых коммерсанта подвизался в охранной структуре, и у ларька выставили часового. Первые несколько смен Светлане выпадало работать с одним и тем же охранником, нудноватым пенсионером МВД, обожавшим пить чай, который он приносил из дома в большом китайском термосе, и читать нотации о падении нравов современной молодежи на примерах собственных дочерей и случаев из милицейской практики. С ним было спокойно, но скучно. От сменщиц Светлана слышала, что два других секыорити от пожилого коллеги разительно отличаются.
Один - подлинный Казанова, уже успевший подбить клинья не только ко всем продавщицам, но и к проходившим поблизости девушкам, чьи возраст и внешность казались ему подходящими, то есть практически ко всем. Второй - истинный Рэмбо. Большой, красивый и суровый. Говорит мало, сторожит бдительно, постоянно набивает кулаки о дощечку, которую носит с собой, а по вечерам, когда стемнеет, позади ларька отрабатывает приемы рукопашного боя.
Прошло совсем немного времени, и Свете довелось его увидеть. Забежала к сменщице рассчитаться за купленную у нее косметику, а он как раз стоял на улице и смотрел на близлежащий пустырь взглядом, которому позавидовал бы и Гойко Митич в роли вождя североамериканских индейцев.
Поболтали, вышли из ларька покурить, и Света спросила без всякой задней мысли:
- Молодой человек, у вас зажигалки не найдется?
- Не курю,- ответил он после паузы, и опять пришло на ум сравнение с индейцем.
- Он не курит,- шепотом сказала и сменщица, лицо которой отражало всю гамму положительных чувств, испытываемых ею к охраннику.
Света пренебрежительно фыркнула: на нее Заваров впечатления не произвел. Чуть позже, когда он, привлеченный каким-то шумом, отошел на расстояние, с которого не мог услышать их разговор, Света повторила слова, некогда сказанные ее одноклассницей по поводу Игоря:
- Чего ты телишься? Такого мужика надо хватать обеими рукам, отбирать паспорт и волочить в загс.
- Куда там мне,- вздохнула сменщица, на которой "висели" старенькие родители, малолетний ребенок и долги мужа, сбежавшего от кредиторов в неизвестном направлении. - Это ты не теряйся.
- Надо мне такое счастье!
- Счастья всем хочется...
Через несколько дней, слегка опоздав на пересменку, вместо привычного милицейского пенсионера она увидела индейского Рэмбо.
- Артур, - представился он и молчал до тех пор, пока Света не "посчиталась" и не отпустила отработавшую свое продавщицу.
Потом он, правда, тоже продолжал молчать, так что пришлось начинать диалог самой. Не потому, что он понравился и хотелось развить отношения, а просто так. Чтоб не скучать, наверное.
- С Петровичем ничего не случилось?
- Он в порядке, просто мы поменялись.
- На один раз?
- Навсегда.
- Чего так?
- Просто ты мне понравилась. Не найдя, что ответить, Света принялась вытирать тряпкой прилавок. Когда почувствовала, что это занятие затянулось и она выглядит глуповато, спросила:
- А ты принес с собой дощечку?
- Кого?
- Ну эту фигню, по которой ты все время молотишь.
- Это не фигня. - Заваров отвернулся, и Света сочла необходимым извиниться.
- Прости,- сказала она тремя минутами позже, - я не хотела тебя обидеть. Ляпнула, не подумав, что для тебя это может быть важно.
- Меня обидеть невозможно.
Собственно, до конца смены они практически ни о чем больше не говорили. Свету это одновременно и раздражало, и забавляло... И настраивало на определенные мысли.
Во время следующего дежурства Артур "базаром развел" троих братков, подваливших к ларьку покачать права по поводу купленной якобы бодяжной водки. Света не сомневалась, что драки не избежать, готовилась, когда она начнется, бросить все и бежать искать помощи, но обошлось. Странным образом присмирев, отморозки сели в расхристанную "Самару" и убрались восвояси.
- Проще было им стошку отдать, - заметила Света, когда Артур вернулся в ларек. - Зачем было так нарываться?
- Вот именно, зачем было им так нарываться? А если всем давать, так давалка быстро отвалится.
- Нет, обязательно надо подраться!
- Мужчина иногда должен драться. Если, конечно, за правое дело. За свою женщину, например.
- Один уже...- Света прикусила язык, отвернулась к висевшему на стене зеркальцу, резкими движениями стала поправлять прическу.
Она чувствовала, что Артур на нее внимательно смотрит, и это ей нравилось.
Впервые после гибели Игоря мужской взгляд заставил ее испытать волнение.
При всем желании она не могла избавиться от параллелей. Оба - сильные, надежные, молчаливые. Серьезные. Не торопыги, стремящиеся переспать с женщиной прежде, чем случится какая-нибудь история и станет ясно, как мало они из себя представляют на самом деле. Однажды был такой поклонник: петушился, шептал жаркие клятвы и однажды поздним вечером обделался, когда к ним подвалили двое подвыпивших юнцов, чтобы попросить сигарету и "занять" денег на пиво.
- Я бы справился с ними обоими,- говорил поклонник, когда захлопнулась дверь подъезда, отгородив их от полного опасностей внешнего мира.- Но эта картина могла плохо сказаться на твоей психике. Сто рублей - не деньги, я завтра больше заработаю...