Эта сценка семилетней давности вспомнилась, пока Светлана причесывалась. Она представила Артура в той ситуации... И попросила прощения у Игоря.
- Чтобы чувствовать себя уверенно при разговоре с дуболомами, надо время от времени в одиночестве стучать по дереву, - сказал Артур, вжикая "молнией" спортивной сумки и вынимая свой тренировочный снаряд.
- Ты сам это придумал?
- Мне объяснил это... Один хороший человек. Потом он погиб.
Света была удивлена, когда узнала возраст Артура. Только-только двадцать один год исполнился; всего несколько месяцев, как демобилизовался из армии! Она старше его на два с половиной года...
- Ну и что? Внешне этого незаметно,- невозмутимо сказал Заваров и, подумав, добавил: - Тем более, ты выглядишь намного моложе.
Потом она узнала, что он воевал в Чечне, куда отправился добровольцем:
- А что было делать? В тыловых обозах отсиживаться?
Он поцеловал ее в то утро, когда пошел впервые проводить до дому. Помимо воли, она ответила, но быстро оторвалась от него, погрозила пальчиком и, быстро взбежав по ступенькам, скрылась в своей квартире. Долго сидела на кровати, тяжело дыша; голова кружилась.
Если с Игорем у них долго, невероятно по нынешним меркам долго, не доходило до секса, то здесь все было наоборот. Артур не стал прибегать к хитростям вроде похода в гости к приятелю, который при их появлении резко вспоминал про неотложные дела и сматывался, оставив ключи от квартиры. Все было предельно ясно с самого начала, и, как только они оказались вдвоем, он накинулся на нее с такой страстью, какой нельзя было ожидать, судя по его всегда невозмутимому облику.
Ночь прошла чертовски быстро. Наутро со Светой случилась истерика - она принялась колотить Заварова кулачками по груди и плечам, рыдала и спрашивала:
- Теперь ты меня бросишь, да? Добился своего и бросишь, да? Ну что ты молчишь, ответь мне, быстро!
Столь же внезапно она переключилась на другую тему и принялась просить прощения-не у Артура, у Игоря.
Потом были еще несколько безумных ночей, и вот однажды, проснувшись рядом с мирно посапывающим Артуром - он спал, как всегда, с края кровати, на спине, готовый, казалось, вскочить при первом подозрительном шорохе, - она поняла, что расставаться с ним не желает.
- Индеец, ты не оставишь меня? Не оставишь, как все оставляют? - спросила она, когда он открыл глаза.
- Я - не все, - сказал он, прижимая девушку к себе. - Как это - оставлю? Я же люблю тебя.
- Мой индеец,- прошептала она, чувствуя себя на седьмом небе...
Эпизод с дракой ее напугал.
Хозяин, чтобы сэкономить, отменил дневные дежурства охранников, теперь они заступали только с восьми часов вечера.
- Да что со мной может случиться? - возражала Светлана Артуру, когда он заявил, что не отпустит ее на работу одну. - Господи, да не переживай ты так! Прежде без тебя спокойно торговали, и никогда ничего не случалось. Спи, ты ночью потрудился на славу!
Он дал себя уговорить, пообещав прийти позже, когда немного отдохнет и приберется в квартире.
Этих троих азербайджанцев, торгашей с ближайшего рынка, она прежде не видела.
Двое молодых и наглых, один - лет сорока, в приличном костюме, как будто спокойный. Первым прицепился молодой. Сначала вроде шутил, хотел познакомиться, показывал "лопатник" с "котлетой" сотенных баксов, предлагал все удовольствия... Потом начал хамить, обозвал "русской овцой", сунувшись в окошко, которое Света не успела захлопнуть, стал хватать за руки, выматерился, с особым тщанием выговаривая слова про ее родственников.
В этот момент и появился Заваров. Он швырнул молодого на газон и, обратившись к старшему, в достаточно энергичных выражениях предложил им принести извинения и убираться. Несколько фраз он произнес на азербайджанском. Произнес, очевидно, со знанием дела, потому что, не дожидаясь их завершения и не обращая внимания на вывихнутое плечо, молодой вскочил с газона и бросился на Артура.
Заваров уложил его ударом ноги, а потом, не тратя времени на разговоры, расправился и с остальными. Светлана была потрясена: всего несколько секунд, пара каких-то неуловимых для глаза движений - и вместо стайки взбесившихся обезьян перед ларьком лежат три окровавленных тела...
С большим трудом она уговорила Заварова скрыться и сама вызвала "скорую помощь".
Двоим из трех побитых помощь действительно требовалась серьезная.
Участковый милиционер, заявившийся вечером, ее особо не мурыжил. Она рассказала все как было, за исключением, естественно, того, что знакома с "преступником". Просто шел мимо какой-то парень, который заметил неприглядную картину и вмешался. Участковый объяснениями удовлетворился: происшедшее проходило по линии уголовного розыска, а стало быть, ему копаться не резон. Он спросил, ему ответили; не получилось раскрыть - так и черт с ним, пусть дальше опера ковыряют.
Опера ковырять тоже не стали. Руководимые Сашей Борисовым, часть следующего дня они покрутились среди ларьков, придрались к каким-то нарушениям санитарно-гигиенических правил, получили на лапу два литра водки и сколько-то "зелени" да и отбыли в отделение, не слишком-то расстроенные неудачей. Свидетели драки имелись, но давать показания на Артура никто из ларечников не стал, а сам он на несколько дней сказался больным и договорился в конторе, чтобы его подменили. Когда показалось, что буря прошла стороной, снова вышел на работу.
Ларек сожгли не в его со Светланой дежурство. Он бы такого, конечно, не допустил. Проштрафился доморощенный Казанова - уболтал одну из девчонок посидеть в его машине, послушать "Русское радио". Пока сидели и слушали, подъехали двое на мотоциклах, выбили стекла, бросили внутрь павильона бутылки с зажигательной смесью и скрылись прежде, чем герой-любовник успел натянуть штаны и пуститься в погоню.
Артура перевели охранять другой объект, а он быстро пристроил туда и Светлану. Теперь их смены не всегда совпадали, но в остальном все получилось даже лучше, чем было.
О том, что в августе его забирали в милицию и вполне реально могли посадить за избиение "черных", он рассказывать не стал. Проговорилась его мама. После этого Света потребовала объяснений, и Заваров нехотя признался: было дело, таскали, но этим все и закончилось. Два мужика, которые с ним беседовали - вроде бы опера из "убойного" отдела, - оказались людьми нормальными и отнеслись с пониманием. Убедившись, что к каким-то убийствам он не имеет ни малейшего отношения, отпустили с миром и даже не стали требовать денег.