— Со мной говорила Ядвига.
Маша вздохнула:
— Она вечно лезет не в своё дело. Надеюсь, ты не придал этому слишком большого значения?
— Не придал. Но она говорила разумные вещи.
— Вот как? И какие же, например?
— Ты сама знаешь.
Маша поставила кружку. Сидела, опустив голову, помешивая ложечкой кофе. Спросила, не глядя на него:
— Ты считаешь, нам надо расстаться? Наши отношения себя исчерпали?
— Я такого не говорил. Просто если уж вопросы возникли, их надо решать, а не делать вид, что ничего не происходит.
— Вопросы возникают у других…
— Мы сами думали о том же. Только боялись друг друга спросить.
Он закурил. Она поморщилась от папиросного дыма.
— У тебя кто-то появился?
— Нет.
— Я же вижу, что ты какой-то не такой.
— Устал на работе. И нервничаю.
— Из-за меня?
— Вообще. Помнишь, как я обещал, что если у меня кто-то появится — я тебе сразу скажу? Я своё обещание помню. На работе мне приходится видеть женщин. Всяких. Общаться с ними. Но это не значит, что я кидаюсь к каждой в кровать.
— Если бы дело заключалось только в кровати, это было бы полбеды…
Спускаясь по лестнице, Акулов подумал, что зря затеял этот разговор. Чего он добился? Ничего, только потрепал нервы. А чего, собственно, добиться хотел? Самому непонятно. Наверное, дело в усталости. После двух лет тюрьмы без перерыва с головой окунулся в работу. А силы уже не те, что были в молодости. Совсем недавно он ещё не осознавал своего возраста. Казалось, что по-прежнему двадцать. Только что вернулся из армии и впереди целая жизнь. Яркая, увлекательная. Девять лет пролетели, как девять месяцев. Ещё столько — и он пенсионер МВД. А два раза по столько, и… При его образе жизни в пятьдесят лет он вряд ли будет здоровым и богатым. Хотя чисто внешне, скорее всего, хорошо сохранится. Ему и сейчас никто не даст больше двадцати пяти. А в двадцать пять выглядел на девятнадцать. Это сильно мешало в работе. Особенно, когда незадолго перед арестом занял должность заместителя начальника 13-го отдела милиции.
После развода включил компьютер и в картотеке Волгина поискал Греку и Таджика. Отыскались трое с кличкой Таджик, но ни один из них не мог быть тем, про которого говорила Ольга. «Пробитый» наркоман восьмидесятого года рождения, старый засиженный вор и продавец героина, в настоящее время отбывающий срок. Закончив с картотекой, он запустил игру-стрелялку. Нужно было бежать по бесконечному коридору и мочить террористов, укрывающихся в боковых комнатах. Через несколько минут игрушка осточертела. Андрей не мог понять людей, готовых в неё дуться сутки напролёт.
Возня с компьютером придала мыслям новое направление. Он позвонил в техническое управление главка:
— Я вам тут машинку одну привозил. Наверное, ещё ничего не готово?
— Почему не готово? — молодой эксперт, убеждавший Андрея в важности своей высокотехнологичной службы, немного обиделся. — Приезжайте и забирайте. Я сам вам звонить собирался, вы меня просто опередили.
Акулов, такого результата не ждавший, добрался за полчаса. По дороге его пыл слегка охладился. Раз так легко получилось — значит, окажется бесполезно.
Акулов ошибся. Молодой эксперт довольно улыбался, когда Андрей читал названия файлов: «Центровые», «Пермские», «Чёрные», «Менты»… Даже беглое ознакомление с документами позволяло сказать, что это кладезь ценной информации. Работать и работать с ней. Правда, вряд ли из неё протянется ниточка к убийце Громова. Её будет просто не отыскать, не заметить в таком массиве данных, даже если она там и есть.
— Чего же он до конца-то все не уничтожил?
— Скорее всего, просто не знал, как это делается. Воспользовался для стирания не самой лучшей программой. Да и мы могем кое-что…
— Можно узнать, какие файлы открывались последними?
— Можно. Вот этот — самый последний.
Дата свидетельствовала, что с ним работали за два дня до убийства. Громов был в это время в больнице… Кирилл? Неизвестный?
Название удивило Андрея: «Лысюки». О такой группировке он никогда не слышал. И сомневался, что она может существовать, слишком уж непрезентабельно звучало название.
Файл был небольшим и содержал сведения на дюжину человек, ни один из которых не носил фамилию, вынесенную в заголовок. Информация была очень подробной. Паспортные данные, описание внешности, адреса, связи, места работы, используемый автотранспорт, привычки. Все — примерно одного возраста. Живут в разных местах… Никаких пересечений по роду занятий, хотя нет — большинство записаны безработными.
— Спасибо! Теперь буду всем вас нахвалить.
— Мы не нуждаемся в рекламе. Без неё работы хватает.
Акулов пожал эксперту руку, взял под мышку компьютер и вышел.
На обратной дороге он, в основном, слушал музыку — автомобиль оказался оборудован хорошей стереосистемой, да и в бардачке оказалось несколько кассет с записями, которые Акулову нравились. О «Лысюках» старался не думать — у него уже имелась идея, все объяснявшая и при этом органично вписывавшаяся в его «фантастическую версию».
У себя в кабинете он ещё раз, повнимательнее, просмотрел файл, а потом принялся вызванивать упоминавшихся в нем людей. Для разговоров выбирал благовидные, но незатейливые предлоги.
— Здравствуйте! Мне Владимира Анатольевича, пожалуйста!
— Я вас слушаю.
— Э-э-э, подождите… Простите, это Владимир Анатольевич Мезенцев?
— Нет, моя фамилия Ряпушкин.
— Извините, ошибочка вышла.
— Бывает.
Или:
— Игорь Евстратович? Из автосервиса беспокоят! Вы уж простите, у нас тут накладочка с документами вышла, никак разобраться не можем. Не напомните, вы у нас ТО-2 в ноябре проходили?
— Да, тринадцатого ноября. А что случилось?
— Не волнуйтесь, ничего страшного, просто компьютер повис, а шефу отчётность срочно потребовалась, ему с «АвтоВАЗа» звонят…
Попался лишь один зловредный тип, который, несмотря на все акуловские ухищрения, никак не хотел признаться, как его зовут, но в конце концов и он раскололся.
Через час из двенадцати фамилий у Акулова осталась одна.
Кухаркин Пётр Сергеевич, шестидесятого года рождения. Не работает с апреля двухтысячного года. Живёт по прописке, холост, родственников в городе не имеет, близких друзей не имеет. Средств мобильной связи нет, по домашнему телефону никто не отвечает. Автотранспорта нет. В специальном примечании говорилось:
«Редкая падаль. Дважды (1982 и 1987) судим за развратку, в тюрьме опустили. Подсматривает за бабами в парке, онанирует, щупает детей. Снимает беспризорников, водит к себе на квартиру. Торгует фото с детским порно, делает сам».
Акулов приготовил кофе. Пил не спеша. Перекурил, прежде чем ещё раз набрать номер Кухаркина. Выждал пятнадцать гудков и положил трубку.
Конечно, он мог выйти в магазин. Или где-нибудь работать. Или искать очередную жертву для своих удовольствий.
Но Акулов был уверен, что это не так.
Его фантастическая версия, похоже, нашла подтверждение.
Жёлтый купальник эффектно смотрелся на загорелом теле Ларисы.
Она заметила, каким взглядом проводил её новый администратор, когда она выскочила на секундочку из сауны в вестибюль ФОКа.
Это доставило женщине удовольствие. Но она тут же вспомнила о погибшем Саньке, и от удовольствия не осталось и дымки.
В сумочке, аккуратно поставленной в раздевалке рядом с одеждой, мурлыкал сотовый телефон. Она поспешила ответить.
— Привет, это Акулов.
— Да, здравствуй, — она ожидала другого звонка.
— Надо увидеться. Срочно.
— Я жду гостей…
— Перенеси встречу.
Лариса посмотрела на часы. Подсчитала, вздохнула:
— Перенести не могу, важные люди. Ты можешь приехать ко мне?
— Через полчаса.
— Жду. У нас будет сорок минут, чтобы поговорить.
— Нам хватит.
Положив телефон, Лариса посмотрела на себя в зеркало. Одеться, встретить в холле, провести в кабинет?