Акулина

Их повести на местный пляж
И на закуску показать им
Наш славный
энский трикотаж.
(Так предложил
начальник кадров
и согласился горсовет,
поскольку в городе театров
подобных Кировскому — нет.)

И вот стоят
в прядильном цехе,
Среди немыслимой возни,
Добро бы венгры или чехи,
Так нет!
Французы, черт возьми!
И ихний тип, худой и длинный
И близорукий, как сова,
Подходит к бабке Акулине
И говорит: «Коман са ва?»
А по-французски значит это —
Как, мол, живете, как дела?
Стоим мы все и ждем ответа,
Но бабка маху не дала.
И вроде это ей привычно,
Им объясняет все как есть:
«Дела идут у нас прилично,
В газете можете
прочесть…»
И вдруг та бабка Акулина
С ее наивностью прямой
Француза, сукиного сына,
Зовет к себе. К себе домой!
И Лёка-техник переводит,
Что так и так, мол,
господа,
Субботний день
вполне подходит,
Зайдем за вами и — айда!
А если выдадут получку,
Тогда поедем на такси…
Француз, подлец,
целует ручку
И бабке говорит «Мерси».

Но от подобной эскапады
Перевернулся белый свет,
В райкоме делали доклады
И собирали горсовет.

Поскольку бабка Акулина
Жила в подвальном этаже,
А с нею сын, супруга сына
И внук, задуманный уже.
И хоть четыре года с гаком
Сулят старухе ордера,
Насчет квартиры это — маком,
Хотя по совести — пора.
(Ты сам, читатель мой,
едва ли
не жил надеждою пустой,
мы все стоим или стояли
в бессмертной очереди той.)

Известно, что в этаж
подвальный
Туриста ты не поведешь,
Тут будет вывод
моментальный
И чисто вражеская ложь.
Турист — особенная птица,
Пусть пересек он океан,
Ему нужней, как говорится.
Нас возвышающий обман.

А тут, простите,
коммуналка,
Пятнадцать метров,
ванны нет.
С утра на кухне перепалка
И часто занят туалет.
А если б кто из них решился
Пойти за малою нуждой,
Как бы визит не завершился
Международною бедой
Неужто к старой бабке
в хату
Ты поведешь их впопыхах.
Когда, согласно диамату,
Они — на разных полюсах?

И председатель горсовета
Решает не рубить с плеча,
Дабы из данного банкета
Не получилось строгача.
И он обязывает Лёку
Проинформировать друзей,
Что есть совсем неподалеку
Этнографический музей.
И в том музее знаменитом
Весь наш район
в разрезе дан.
Там есть железо с доломитом,
А также медный колчедан.
И для туристов иностранных,
Для приезжающих к нам лиц
Есть целый ряд
важнейших данных
И статистических таблиц.

Но изучать лицо района
Не захотел на этот раз
Банкир из города Тулона,
Наследный принц
де Фортинбрас.
Был этот принц
принципиальный,
Он улыбался и пыхтел,
И званый ужин
коммунальный
Он отменять не захотел.

И был тогда,
в конечном счете,
Объявлен в городе аврал
И в том,
что дальше вы прочтете,
Я ни на йоту не наврал.
Вот срочно бабу Акулину
Переселяют в бельэтаж,
На стенку вешают картину,
На окна —
местный трикотаж.
(Квартира эта,
между прочим,
давно стояла под замком,
хотя по графику рабочим
предназначал ее завком.)
Прошли всего
одни лишь сутки,
Лишь день прошел
и ночь прошла,
Творятся с бабкою не шутки,
А просто дивные дела.
Вдруг продавцы из магазина
Явились к ней,
как на парад,
Тут и стиральная машина,
И холодильник «Ленинград».
На крыше делают антенну,
В квартире ставят
стеллажи…
Соседи слушают
сквозь стену,
Молчат другие этажи.

Пришел шеф-повар
Аллавердов,
И вот уж сервирует он
Стол на четырнадцать
кувертов,
То есть, по-нашему, —
персон.
С конфетной фабрики
прислали
Закрытый ящик с монпансье,
Винторг отправил
«Цинандали»,
Чтоб знали дамы и месье.
Сама же наша Акулина
Уже расставила с утра
Настойки, квасы, водки,