Зала была выполнена в виде галереи, одна арка которой выходила во двор, где пировали дети, а в другой был виден вечерний закат, загадочно отражавшийся в матовой воде крепостного рва.
Только минут через пять в тишине, нарушаемой лишь треском цикад, присутствующие смогли прийти в себя от калейдоскопа и мелькания событий.
Первой молчание прервала миссис Пэтрофф:
- Я так испугалась за наших детей, что в следующий раз хорошо подумаю, брать ли ребенка с собой в загранпоездку или же оставить его у бабушки.
- Оксана шутит, - оправдывая жену, добродушно рассмеялся м-р Пэтрофф, - Она у меня отчаянная трусиха, а тут сынок еще растет таким сорванцом, что не знаешь, что в следующий момент вытворит.
- Он у вас молодец! - подхватил нить беседы м-р Моррисон, нисколько не опасаясь, что его слова будут записаны, так как наручный индикатор показал, что в этой комнате запись не производится, видно, хозяева решили расслабиться от досужего внимания, - Вон как метко он стрелял в этого игуанодона, не то что мой обормот, даже в дудку не засвистел!
- Да ладно уж тебе! - подыграла ему миссис Моррисон, - Наш сынок тоже занимался нужным и полезным делом. Организация эвакопункта на корме и успокаивание юных дам было проведено им исключительно энергично!
- Я его дома выпорю, эвакуатора! - м-р Моррисон состроил зверскую рожу и расхохотался.
- Но больше всех отличился, конечно же, именинник! - заключил м-р Пэтрофф, - Уж на что мой хорошо стреляет из рогатки, но ваш наверняка и в постели с ней не расстается!
- Да, наши дети неплохо учатся защищаться от невзгод и опасностей, которые будут подстерегать их в будущей взрослой жизни! - сказал м-р Хаггард.
- Вот только кто защитит маленьких крошек от их родителей? - суровым голосом спросила миссис Хаггард.
- Что ты этим хочешь сказать, дорогая? - удивленно приподняв брови, поинтересовался м-р Хаггард.
- А вы разве не слышали последней речи м-ра Джексона в Сенате? удивилась миссис Хаггард.
- Конечно, нет! - дружно ответили все присутствующие.
- Тогда вам надо её обязательно послушать! Она меня так взволновала, что я не расстаюсь с ее записью вот уже три дня, - закончила миссис Хаггард, достав из сумочки кристалл памяти, и вставила его в воспроизводящее устройство.
Тут же посреди зала возникла фигура сенатора Джексона, который, с присущей ему "нежностью", взревел, обращаясь прямо к собравшимся:
- Леди энд джентльмены!
Вы все прекрасно знаете, что меня всегда волновали вопросы безопасности и обороны нашего отечества, и я думаю, что своим ничтожным трудом, которому я посвятил почти все свои годы проведенные мной в стенах нашего славного Сената, я внес хотя бы мизерный вклад в то могущество, которым мы обладаем сейчас.
Но сегодня я хочу говорить о другого рода обороне и защите.
Я имею в виду защиту детей от своих родителей!
Да, да, господа, вы не ослышались!
О защите детей от своих родных родителей!
От волнения сенатор Джексон покраснел и, кажется, вспотел. Ему потребовалось не менее минуты, чтобы вытереть пот с лысины, переходившей в жирную шею, своим носовым платком, размером чуть поменьше праздничной скатерти.
- Нас тут упрекали, что мы печемся лишь о военных заказах, а нужды нашего многострадального народа нам чужды!
Я не собираюсь опровергать эту чушь и клевету, но на днях мы посетили один из муниципальных приютов, и вот какие мысли пришли в мою седую голову при виде несчастных крошек, лишенных родительского тепла!
Джексон повторно вытер свою "седую" лысину и продолжал:
- Этим детям очень здорово повезло!
Государство дает им все, но самое главное - оно оградило этих детей от их же собственных недостойных родителей!
Я повторяю - этим детям повезло несравненно больше, чем подавляющему большинству детей, живущих в неблагополучных семьях, которых у нас, к сожалению, еще не так уж мало!
Бедные дети! Ведь они ни в чем не виноваты, и родителей они себе не выбирают!
Я хочу сказать больше! В нашем самом свободном мире существует рабство!
Да, да, я ничего не перепутал, самое настоящее рабство, со всеми его атрибутами, включая жестокое физическое и моральное насилие.
Наши дети пребывают в рабстве у своих недостойных родителей!
И никому нет до этого дела!
Мало того что ребенок физически слаб и беззащитен и не может себя защитить от взрослого, он еще и порабощен морально и материально им и находится в полном и безраздельном его пользовании.
Ребенок является личной собственностью своих родителей!
И это при полном отсутствии правовой защиты со стороны общества!
Вы когда-нибудь пробовали сделать замечание на улице истерично кричащей и избивающей своего несчастного младенца мамаше? Нет? И не пытайтесь!
В лучшем случае она вам ответит: Нарожайте себе детей и воспитывайте их как вам нравится, а это ее ребенок и что она хочет, то и будет с ним делать!
А потом мы удивляемся, откуда у нас берутся садисты и неврастеники, и все киваем на улицу и стереовидение.
А ведь все дело в семье, а в особенности - в матери!
Если у ребенка плохой отец, то ребенок просто перестает его уважать, и на этом влияние отца на ребенка заканчивается с потерей уважения к оному.
Мы знаем множество случаев, когда на отрицательном примере своих отцов дети вырастают на удивление хорошими и избирают путь в жизни, отличный от пути, пройденного его папашей.
С матерью все намного сложнее.
Между матерью и ребенком существует определенного рода физическая связь, ярко выраженная в безотчетной любви и привязанности ребенка к матери, и какой бы ни была плохой мать, ребенок продолжает любить и верить ей.
А мать этим пользуется! И при отсутствии успеха в жизни у нее остается лишь одна радость - безраздельное владение собственным ребенком.
На ком срывают зло? Кто всегда во всем виноват?
На кого угробили все здоровье?
На него!
На маленького негодяя, которого в лучшем случае надо было удавить в колыбели, задушив собственными руками!
А как на это смотрит общество?
Да никак!
Мы до того долго боролись за права женщин и упорно занимались охраной материнства, что незаметно превратили в догму то, что мать всегда права и нет никого уважаемей матери!