– Вася, – из кухни выглянул механик, – а где наши сигареты?
– Сигареты?
– Ну да.
– Какие, простите, сигареты?
– Те самые, за которыми мы тебя и посылали, сигареты. Наши, я же сказал.
– Так а я не курю ведь!
– Так поэтому тебя и послали, что не куришь. Ну и?
– Ну… и?..
– Ну и где они?
– Кто они? А! Вы про сигареты?
– Угу. Нам на подъем флага выходить уже скоро, а уши-то пухнут.
– Да я тут, того… – Вася повернулся к вешалке и заморгал. – Ну… как бы это сказать…
– С шинелью моей сорок пять минут разговариваешь. Так это как бы и сказать, Вася. Я уже даже начал было ревновать оттого, как ты ее за пуговицы трогаешь, но потом думаю – ладно, что мы из-за шинели какой-то будем тут, да?
– Э… да… как… с шинелью…
– Да я никому не скажу, не ссы. Хотя кого я обманываю. Все и так видели… – механик кивнул в сторону кухни. – По очереди выглядывали. Хафизыч, говорят, ты смотри, а то уболтает сейчас ее, шинелку твою, будешь потом локти кусать, как уведет.
– Уффф… надо же…
– Да, Вася, алкоголь пить – это тебе не в космос летать. Тут осторожность нужна. Так сходишь?
– Да, схожу сейчас. А куда сходить-то?
– За сигаретами нам, Вася, все еще туда.
– А, ну да, точно! Я быстро! Цвайминутен!
– Ага, ага. Ты только это… Не разговаривай ни с кем по дороге, я тебя как старший товарищ прошу. И ни с чем тоже.
– Да я уж того… наговорился. Я мигом! – крикнул Вася уже с лестницы.
А механик вернулся к нам на кухню и спросил:
– Ну так что: продолжим терпеть или еще кого пошлем?
– А Вася?
– А Вася, поверьте моему опыту, сегодня уже не вернется.
В тумане
Зябко. Туман такой густой, что не сразу понятно: то ли это подводная лодка плывет по морю, то ли аэростат летит по облаку. Спереди – ни зги, сзади – ни зги, по левому борту едва виден красный ходовой огонь, по правому зеленый – чуточку лучше, но кому они светят? Внизу моря будто и нет, хотя им пахнет, и оно там точно есть и даже иногда плещется по бортам, но звук не такой, как обычно, а глухой, посторонний. И где-то должна быть полная луна, и она наверняка где-то и есть, и можно даже показать пальцем в ту сторону, сверившись с картами. Показать можно, а вот увидеть – нет.
Старпом на мостике страдает. Он же не привык ждать милостей от природы, а тут природа возьми да и расставь все по местам: извините, мол, товарищи военморы, но у меня сегодня меланхолия, и сколько вы ни стреляйте в меня своими красными ракетами, а я буду хандрить. Спасибо за внимание. До свидания. Вот вам, кстати, еще белый туман.
На резине конденсируются капли, и от того резина кажется жирной – капли сидят на ней плотненько, пузатенькие такие, дрожащие. Прозрачные. И если тронуть их пальцем аккуратно, чтоб не раздавить, они тут же срываются вниз по покатому борту рубки и весело исчезают в тумане, оставляя за собой пунктирные следы из махоньких таких капелек, своих, видимо, детишек. Но в воздухе сыро, и долго с капельками не поиграешь. Вахта началась недавно, но все уже успели и вдоволь наговориться, и всласть намолчаться, и делать-то больше нечего, кроме как следить за курсом.