Спрятав фотоаппарат в карман, Худ завернул линзы и магнитофон в бумагу от посылки и вышел из кафе. Спустившись в центр, он отыскал магазинчик, специализирующийся на продаже магнитофонов и лент. Продавец подобрал к магнитофону Худа нужный провод с разъемом и вилкой.
- Вы не позволите прослушать одну ленту прямо сейчас? - спросил Худ. Мне нужно кое-что проверить.
- К вашим услугам, мсье - - Продавец отвел Худа в кабинку, включил магнитофон в розетку и ушел. Худ запер дверь и пустил ленту с записью. Мужской голос говорил по-английски.
- Я полагаю, что все здесь присутствующие согласятся: военное командование должно быть освобождено от нашей мелочной политической опеки. И я не вижу никаких препятствий к тому, чтобы дать им право принятия самостоятельных решений по вопросам применения, э-э, ядерного оружия в ответ на ядерную атаку противника, - твердо установленную ядерную атаку. Политическое руководство, как мне кажется, необходимо осуществлять тогда, когда есть предпосылки к тому, чтобы воспользоваться ядерным тактическим оружием в ответ на предпринятую противником атаку обычными видами вооружения, которую, э-э, невозможно успешно отразить такими же обычными видами вооружения. Я считаю, что в подобных обстоятельствах у нас будет достаточно времени, чтобы принять взвешенное и продуманное решение...
Худ прищелкнул пальцами. Голос принадлежал Ричарду Кэлверту! Ошибки быть не могло. Слышались какие-то шумы: неожиданное покашливание, позвякивание вилок и звон фужеров, стук тарелок, быстрый шепоток, эхо огромного зала. Казалось, запись была сделана во время какого-то официального приема или банкета. Лента была не очень длинной. Она продолжала крутиться, послышались аплодисменты и звук исчез. Худ дал ей возможность немного промотаться в тишине и уже собрался выключить магнитофон, как снова раздался тот же голос.
- Я полагаю, что все здесь присутствующие согласятся: военное командование должно быть освобождено от нашей мелочной политической опеки. И я не вижу никаких препятствий к тому, чтобы дать им право принятия самостоятельных решений...
Это были те же самые слова. Но никаких посторонних звуков слышно не было. Фразы произносились в полной тишине. Глаза Худа сузились. В этом было что-то подозрительное. Возможно, Дик Кэлверт репетировал дома свою речь, хотя, в таком случае непонятно, почему репетиция записана после выступления, второй на ленте. Это определенно голос Дика... Внезапно голос что-то забормотал на непонятном языке, изменился и стал... чьим, чьим же?
Худ что-то смутно улавливал, у него крутилось в голове ощущение чего-то знакомого, но ниточка все время ускользала. Он перекрутил ленту назад, снова запустил и нагнулся вперед, напряженно вслушиваясь. Вдруг он вспомнил. Это был голос Эндрюса, который имитировал Кэлверта. Худ вытащил из бумажника негативы и поднес их к глазам. На них был снят Ричард Кэлверт, не оставалось никаких сомнений. Очевидно, Дика снимали и записывали для того, чтобы Эндрюс мог совершенствовать свою имитацию. Возможно, существовал ещё ряд записей и фотографий Дика. Эндрюсу достаточно было увидеть снимки и прослушать пару записей голоса Кэлверта, чтобы превратиться в британского полномочного представителя в НАТО. По комплекции и росту он вполне подходил.
Худ перевел дыхание. В крошечной кабинке он не мог сделать и двух шагов, поэтому поворачивался взад-вперед, озабоченно и напряженно размышляя. Неужели это возможно? Неужели их планы могут осуществиться? Зная Лобэра и стоящую за ним организацию, в это можно было поверить. Вероятно, они ждут какого-то запланированного мероприятия, и довольно крупного. Ему вспомнился голос Лобэра в такси: "Сегодня мы весьма ограничены во времени..." и ещё раньше слова Ричарда Кэлверта: "- Последует целая серия встреч и совещаний на высшем уровне. Меня только что вызвали в Лондон..."
Во время пребывания в Лондоне Худа держали в курсе дела. Ему дозволялось знакомиться с некоторыми телеграммами Министерства иностранных дел. Так, к примеру, он знал, что на предстоящей сессии Совета НАТО предполагается принять новую программу по созданию ультрасовременной западной оборонительной системы, ту самую программу, внедрение которой откладывалось многие годы из-за её непомерной стоимости и колоссального вовлечения ресурсов военно-промышленного комплекса.
Топот Худа сотрясал кабинку сверху донизу. Поскрипывал дощатый пол.
Теперь, кажется, все стало на свои места. Они собирались подменить Ричарда Кэлверта Эндрюсом на одном или нескольких рабочих совещаниях, когда будет проводиться голосование по принятию и утверждению новой программы. Они улучат подходящий момент, когда осуществление подмены потребует минимальных технических затрат. Наверняка у них есть специалист, который подстрахует Эндрюса на тот случай, если тот "поплывет" при обсуждении какого-нибудь вопроса. Как бы там ни было, в иностранных посольствах в Париже хватает специалистов, чтобы проинструктировать и ввести его в курс дела по всем вопросам, о которых они получают регулярную информацию. У них в руках соберется вся секретная документация, о которой только можно мечтать. Если они даже не получат ничего больше, и придется ограничиться материалами, добытыми на сессии, то и тогда это окажется колоссальным успехом. И тогда произойдет катастрофа. Худ поежился при мысли о потоке встречных взаимных упреков между ЦРУ, британскими и французскими разведслужбами, а также прочими органами, призванными не допускать и предотвращать подобные утечки информации.
Значит они собираются убить Кэлверта. Иначе тот впоследствии выступил бы с открытым заявлением и раскрыл обман. Скорее всего, он попадет в аварию, или с ним произойдет несчастный случай, короче, что-нибудь довольно заурядное, так, что не возникнет ни тени подозрения, что с его смертью что-то неладно. Новую программу, разрабатываемую в течение долгих месяцев, если не лет, плод совместной работы экспертов по военной технике, наземных служб, военно-морскому обеспечению и противовоздушной обороне, придется выбросить за ненадобностью. Перестав быть секретной, она автоматически потеряет смысл.
Если это произойдет, возникнет невообразимая путаница. Задача планирования и разработки новой системы обороны станет невероятно трудной. Если в этой холодной войне сопернику удастся претворить в жизнь задуманное, то он получат в руки ключ к оборонительной системе Запада, которая сейчас только задумывается и будет построена через годы.
Худ со свистом выдохнул. Возможно ли такое? Кто знает. Как можно это проверить? Тут он вспомнил о номере, записанном на карточке, найденной в кармане бандита с заячьей губой. "Опера+4003". Не может ли это быть тот самый адрес, по которому привозили Тейта?
Он лихорадочно соображал, что делать.
- Работает, мсье? - продавец заглянул в кабинку.
- Что? Да, благодарю, - Худ собрал свои вещи, расплатился и вышел.
У обочины притормозило такси, вышла женщина и рассчиталась с водителем.
- Такси, мсье?
Худ сделал вид, что не слышит. Он говорил себе, что это абсурд, не могла же половина таксистов Ниццы работать на Лобэра. Но рисковать ему тоже не хотелось. Он был погружен в тягостные раздумья в связи со своим открытием.
Такси медленно проехало мимо него и остановилось у обочины чуть впереди. Худ свернул направо и вошел в большой универмаг. Он проталкивался сквозь толпы покупательниц, намереваясь пересечь огромное здание и выйти через боковую дверь. Проходя мимо шляпного отдела, Худ бросил взгляд в зеркало. Сквозь толпу позади него продирался таксист.
Худ метнулся вверх по ступенькам. Поворачивая на площадку второго этажа, он заметил, что таксист уже шагнул на нижную ступеньку лестницы. На пролет выше Худ увидел дверь. "За Королеву и Англию", - пробормотал он про себя и вошел. Позади него хлопнула дверь с застенчивой надписью "Дамский туалет".