Выбрать главу

 – Прежде чем мы продолжим, святой отец, думаю, что мне следует сразу же пояснить, что речь идет о серьезном деле и совершенно секретном. Фактически речь идет о национальной безопасности.

 Казалось, эти слова ни в малейшей степени не взволновали да Сузу.

 – Продолжайте.

 – Скажите, мог ли Леонард Росситер стать коммунистом?

 Отец да Суза внимательно посмотрел на кончик своей сигареты, по лицу его прошла легкая неопределенная тень и он вздохнул.

 – Я не думаю, что в этом следует сомневаться.

 – Понимаю. Вам приходилось прежде с кем-нибудь говорить об этом?

 – Меня никто никогда не спрашивал.

 Шавасс кивнул.

 – Очень хорошо, святой отец, расскажите мне все, что сможете.

 – Меня послали в Корею сразу после окончания второй мировой войны. Через несколько дней после начала корейской войны я был взят в плен войсками Северной Кореи.

 – А Росситер?

 – О, я не встречал Росситера довольно продолжительное время, только девять месяцев спустя я увидел его, когда меня перевели в специальный лагерь в Манчжурии. Это был центр по идеологической обработке.

 – И вы думаете, что там Росситеру промыли мозги?

 Отец да Суза негромко рассмеялся.

 – Святые небеса, видите ли, все это не так просто. У них был чрезвычайно простой метод обработки, и тем не менее он довольно часто срабатывал. Первоначальная идея принадлежит Павлову. Вопрос заключается в том, чтобы вызвать чувство вины или гипертрофировать то чувство вины, которое лежит в каждом из нас. Сказать вам, джентльмены, что прежде всего спросил у меня мой инструктор? Был ли у меня в миссии слуга, который убирал у меня в комнате и готовил мне постель. Когда я сказал, что был, он выразил удивление, достал Библию и прочел оттуда отрывок, в котором наш Господь говорит о служении другим людям. Таким образом, я оказался одним из тех, кто позволял другим людям обслуживать себя. Просто удивительно, как один этот небольшой вопрос заставил меня почувствовать себя виновным.

 – Но ваша вера, святой отец? – спросил Престон. – Разве она не могла вам помочь?

 Старый священник выглядел искренне встревоженным.

 – А разве я нуждаюсь в помощи? – Он улыбнулся чудесной улыбкой. – Сын мой, моя вера победила: она позволила мне преодолеть все трудности несмотря на все то, что они пытались со мной сделать. Никогда не чувствовал себя более верящим в Бога, чем в те темные дни моей жизни.

 – А Росситер? – спросил Шавасс. – Что можно сказать о вере Росситера?

 Старый священник с тревогой посмотрел на них.

 – Джентльмены, здесь я оказываюсь в трудном положении. В Ном Беке я был его исповедником, а он – моим. Тайна исповеди священна. Могу только сказать, что у него возникли проблемы задолго до того, как он попал в руки коммунистов. С их точки зрения он был созревшим плодом.

 – А какого рода были эти проблемы?

 – Если мне будет позволено использовать марксистскую терминологию, то я бы сказал, что у каждого человека есть теза и антитеза. Что касается священника, его тезой является все то, во что он верит, все то, что поддерживает он и его призвание. С другой стороны, его антитезой является его темная сторона, та сторона, которая присутствует в каждом из нас. Страх и ненависть, насилие, агрессивность, стремление к материальному благополучию. Чувство вины мучило Леонарда Росситера задолго до того, как инструкторы в Ном Беке начали с ним работать.

 – Но почему он покинул Священный Орден?

 – Официальное объяснение состояло в том, что он испытал кризис веры – что он не мог больше оставаться священником. Это произошло три или четыре года спустя после его возвращения.

 – Но вы не думаете, что он был изгнан из-за того, что проводил партийную линию?

 Отец да Суза кивнул.

 – Думаю, они смогли предложить ему то, что он искал, сильную веру, веру, которая могла его поддержать.

 – Вы сказали, что они смогли предложить ему, святой отец? – переспросил Дарси Престон.

 Отец да Суза мягко улыбнулся.

 – Одно я могу сказать вам со всей определенностью. Леонард Росситер – человек с измученной душой. Он подобен герою поэмы Томсона, всю жизнь преследуемого псами Господа, бегущего от надежды на спасение, обреченного на гибель из-за отвращения к самому себе.

 Шавасс медленно кивнул.

 – Пожалуй это все, святой отец. Думаю, что вы все нам сказали.

 – Надеюсь, что смог вам помочь. Всего хорошего, джентльмены.