– Кожвен! Я – в «Меридиан»!
– Вовка, ты туда лучше не ходи пока, – моё человеколюбие высказалось весьма саркастичным тоном. Я поднялась с пола, чтобы выйти на улицу – отсмеяться вдоволь, выкурить сигаретку, протрезветь и… надо же было такому случиться, что я оперлась на дверную ручку. Дверь раскрылась. В полнейшей тишине все уставились на меня. Из-за раскрытой двери раздался препротивнейший женский голос: «Следующий!»
Ну и что мне оставалось делать? Встряхнулась и вошла.
– Фамилия! – вопросил меня скрипучий предклимактерий откуда-то сбоку.
Оглядев уставившихся на меня членов комиссии, я глухим контральто изрекла:
– Романова.
Тут же сработал рефлекс боязни слишком коротких ответов:
– Анна Ярославна.
Вы никогда не присутствовали на клиническом разборе кондового шизофреника с его непосредственным участием в дискуссии? Тогда вам сложно представить выражение лица уставившегося на меня декана. Он судорожно запустил руки себе в волосы и, сорвавшись на фальцет, пискнул в сторону вопрошающего гласа:
– Полякова! Татьяна Юрьевна! – и, резко перейдя на бас, прочревовещал без паузы уже в меня: – Не выёживайся!
– Анна Ярославна была Мудрая, если мне не изменяют нейроны головного мозга, – подхихикнув, изрёк профессор Носкетти, заведующий кафедрой психиатрии.
– Мудрая она была по отцу. А по мужу очень даже Генрих, Павел Иосифович! – менторским тоном ответила я милому и умному, но вечно сексуально озабоченному старцу.
– Седьмая группа! Первый лечебный факультет!! Пятый курс!!! – уже баритоном надрывно распевал почти на мотив арии князя Игоря в это время декан.
Секретарша порылась в бумагах, и досье на мою персону было передано председателю комиссии. Некоторое время он молча перелистывал кондуит, перемежая чтение пристальными взглядами в мою сторону.
– Здравствуйте! – пожелала я лично ему не хворать.
– Сверчковский. Борис Александрович. Главный акушер-гинеколог Министерства здравоохранения.
И, немного помолчав, главнокомандующий отрекомендовался полностью:
– Действительный член нескольких академий.
– Действительный? Ух ты! – вполне искренне восхитилась я.
Носкетти хихикнул ещё раз. Декан посинел.
– Ну, и что вы нам расскажете, Полякова… Анна Ярославна?
Декан тем временем ожил и начал рассказывать глубокоуважаемой комиссии, какая я в общем и целом киса и лапочка, умничка и разумничка, талантище и трудолюбие под одной немного съехавшей крышей. И что моя работа о поверхностно-активных веществах в метаболизме гельминтов, написанная в бытность старостой биологического кружка на первом курсе, выиграла какую-то там бронзовую медаль на какой-то там выставке народных достижений. И что я активный член СНО с 1917 года. Что именно я лаборантствовала изо всех сил в научной работе заведующего кафедрой патологической физиологии, получившей международную премию имени кого-то там. И что я написала стихотворную оду на открытие конгресса патологоанатомов, где, между прочим, представила вовсе даже не студенческий, а практически фундаментальный труд по сравнительной характеристике поджелудочной железы скотины резус-положительной и твари резус-отрицательной. И что в зачётке моей, кроме «отлично с отличием», иных записей и не сыскать, даже с графологической экспертизой…
Члены комиссии смотрели на меня с большим сомнением. Я делала декану большие глаза и еле сдерживала желание, восхищённо присвистнув, уточнить, кто это у нас такое совершенство.
– Саша, помолчи! – строго сказал Действительный Александру Ивановичу. – Я хочу послушать, что нам расскажет сама… Анна Ярославна.
Вече отвлеклось от перекладывания бумажек с места на место, и все уставились на меня.
Студенточка двадцати лет, сорока семи килограммов весу, во всём полагающемся третьему дню пьянки хмелю, оглядев всех этих доцентов, профессоров, членов-корреспондентов, действительных и не очень, а также представителей министерства, облздравов, городских управлений и т.д. и т.п., испытала приступ безудержного веселья. Параллельно почему-то совершенно протрезвев. Не знаю, кой чёрт её дернул? То ли наследственная шизофрения по бабушкиной линии, как результат инбридинга в ряду дворянских поколений? То ли дед – люмпен, алкоголик и хулиган – по отцовской? То ли не вовремя всплывший в голове фильм «Карнавал»? Уж больно мизансцена благоприятствовала. На декана было жалко смотреть. Верховный Жрец сверлил меня взглядом без тени улыбки.
В общем, надув щёки (исключительно с целью не расхохотаться), я произнесла приветственный спич: