Эрнесто долго смотрел в ее глаза своими потерянными серыми, влажными, блестящими и такими большими, что она снова видела в них себя и видела мокрые отблески на своем лице…
- Теперь уходи, Оливия. – шепотом, еле слышно, проговорил он. Лив, как в замедленной съемке, которая всегда тормозила картинку перед ее глазами, в состоянии глубокого потрясения смотрела за движением его губ… Его шепот оставил глубокий, рваный порез в ее душе, а легкий, тонкий ветерок прошелся по ее лицу, охлаждая его… Следующая фраза окончательно обрушила тот хлипкий мост, что тяжело качался между ними над огромной, смертельно глубокой пропастью взглядов, мировоззрений и жизней:
- И спасибо за браслет.
Почти незаметный шепот, но ей будто крикнули в уши эти слова.
Эрнесто медленно опустил глаза и, ссутулившись, побрел обратно к кровати. Лив с разрывающей, безнадежной болью смотрела, как он тяжело садится и снова берет в руки мамин браслет, подавленно и, как никогда, разбито глядя на него.
Она запомнила его таким – окровавленным, в порванной одежде, растерзанным этой жизнью на мелкие клочки… Запомнила его тонкие пальцы, медленно перебирающие деревянные шарики на ленте, и вышла, покинув спальню и его тонкую, согнутую фигурку на кровати…
- Лив! Наконец-то! Ты в порядке, дочь??? – как обычно громовым голосом с приказными интонациями «заворковал» обеспокоенный отец, и девушка с трудом очнулась, вырвавшись из мира последних удручающих образов в голове. Лив тяжело посмотрела на него, ощущая невероятную усталость и пустоту внутри. Она была высосана до капли. И катастрофически разбита. Эйден оглядел ее внимательным взглядом и, заметив, что дочь плакала, яростно вытаращился на дверь спальни, гневно поджав губы. – Если вы обо всем поговорили, значит, пришло время кончать мерзавца… Ребята… - и он уже было махнул рукой, делая знак толпящимся «костюмам», украшенным дулами пистолетов, ворваться в спальню, но Лив резко схватила его за локоть и воскликнула категоричным тоном:
- Отец! Мы не будем его убивать, так что не маши тут граблями понапрасну.
Эйден сделал еще один «взмах крылом», заставляя своих людей замереть в смешных позах, и недоуменно и возмущенно уставился на дочь:
- Как не будем??? Ты что, дочь??? Да ты только вспомни, сколько дерьма он нам всем сделал! И этот его компромат... Не убьем сейчас эту гниду, так завтра он побежит...
- Не побежит. – устало выдохнула девушка и, вытащив флешку, сунула ее в нагрудный карман пиджака отца. – Здесь все. Кузнечик… Эрнесто, - поправилась Лив, отчего-то понимая, что больше не может отгораживаться от него прозвищами, - больше не будет нас преследовать. Так что сможем создать коллекцию семейных фильмов и великолепный фотоальбом на тему: «Как мы с папой убивали Генри Уолша позапрошлым летом». А теперь, поехали уже?? – недовольно поморщилась она, снова посмотрев на свою грудь и вдруг в полной мере ощутив, что от дикой боли она старается почти не дышать, еле-еле двигая диафрагмой на вдохе…
Эйден целую секунду внимательно изучал ее суровым, недоверчивым взглядом, но сдался, и, обняв дочь за плечи, повел к выходу из квартиры, накинув на нее свой пиджак. На улице все-таки царствовал ноябрь…
- И как тебе это удалось? Вытащить из него все данные? У него точно нет дубликата записей? Может, все-таки стоило его прибить? – обеспокоенно засыпал вопросами дочь Эйден, взволнованно поглядывая на ее потерянный, бледный вид и рану, кровоточащую на груди.
Лив что-то ответила ему… Что-то насчет ее природных данных вести успешные переговоры… Что-то насчет мобильника Эрнесто, грохнувшегося с седьмого этажа… Что-то насчет того, куда пойти дорогому папочке со всеми своими убийствами…
Потому что она была удручена. Потеряна. Чертовски разочарована собственной неудачей с Эрнесто… Да, то, что он отдал ей флешку, она не считала за успех… Она не рассчитывала на это своим монологом, и ей правда было как-то наплевать на то, что было бы с ней дальше, пойди Эрнесто с этой флешечкой к федералам… Усталость, боль, пустота.
В кармане джинсов завибрировал мобильный. Лив с удивлением вдруг осознала, что он вибрировал почти все время с тех пор, как она приехала к этому дому на своем «Кадиллаке», но Лив была так увлечена сопутствующими событиями, что на жужжание не обращала никакого внимания.
Она уже садилась в машину к отцу, который суетливо примостился рядом с ней на заднем сиденье, дабы контролировать ее состояние здоровья и настроения, приказав неизменному Марти за рулем гнать в больницу к Калебу, чтобы дочке оказали необходимую помощь и снова уложили баеньки, когда Лив, вытащив мобильный, увидела номер Джонни на экране.