Состояние подавленности резко улетучилось, а сердце послало по ее нервным окончаниям импульс, сообщавший о глубоком, безумном гневе и всемирной обиде на этого засранца с его глазами, аки изумрудами, и ямочками, аки чертовыми магнитами, на щеках, которого она так самозабвенно, так бесповоротно и так чертовски злобно и агрессивно любила в эту минуту, и который даже не удосужился ни разу за несколько дней навестить ее в больнице, подарив ей, тем самым, новые водопады слез и скачки давления и пульса по ночам… И теперь, после всего этого, он еще смеет ей звонить!!!
Поерзав на заднем сиденье отцовского «Кадиллака» и грустно посмотрев на свой, так и продолжавший стоять поперек дороги «Эскалэйд», Лив сняла трубку и с огромным удовольствием потихоньку начала спускать Полкана, ощущая быстро растущую в ней ярость:
- Вы только посмотрите, кто звонит! Да это же сам великий экс-супруг Джонни О-Коннел снизошел до разговора с простреленным навылет смердом и челядью экс-супругой Оливией Мартинес! И что случилось, о драгоценнейший из эгоистичнейших мерзавцев этого грешного мира, что вы вдруг впервые за несколько дней соизволили набрать мой номер??? Не иначе, как миссис О-Коннел объявила бойкот разбросанным по дому рубашкам и ремням, дабы заставить своего сынулечку полюбить порядок в собственном гардеробе? А, хотя, нет, подожди, - злобно продолжала язвить Лив под предостерегающие и недоуменные взгляды отца и Марти с Эдди с передних сидений, - к нашей земле что, летит огромный астероид? Проклятье, а я даже не знала! И сколько нам всем осталось? Хоть денек-то в запасе имеется?? Я еще, между прочим, не пробовала жареных лягушек и не прыгала с тарзанкой, надо успеть исправить эту ошибочку, пока мы все не превратились в кучки пепла… Так ты ради этого мне позвонил? Предупредить о скорой, надвигающейся кончине?
На последнем слове запас кислорода в ее легких закончился, и она тяжело вдохнула воздух, чтобы на самом деле не помереть прямо на этом месте.
- Оливка… - протянул задумчивый и серьезный голос, и Лив вздрогнула… Хоть и не было привычного тепла и флирта, но все равно этот тембр, обогащенный его внутренней, ни с чем не сравнимой энергетикой, его внутренним, особенным сиянием и огнем, приводил ее сердце в исступление. – Я постоянно забываю, какие у моей розочки бывают колючие шипы… - голос его тут же посерьезнел, и, явно еле сдерживая гнев, Джонни повелительно и возмущенно проговорил:
- А теперь отвечай: куда ты опять подевалась из больницы??? Тебе же вставать нельзя, забыла, глупышка??? Где ты, Лив???
Лив стиснула зубы, чувствуя, как торнадо бешенства и неимоверной, несчастной усталости и раздражающего бессилия закручивает ее в свою воронку. Она гневно проговорила в трубку:
- Я с папочкой, так что не беспокойся, мамонтовая шкура, не помру где-нибудь за углом, да и кровь уже почти остановилась… - задумчиво и язвительно протянула Лив, посмотрев на тяжелое и холодное красное пятно на желтой ткани. – Скоро закончится, наверное. Только я чего-то не пойму, придурок, каким это боком тебя это касается??? Тебе же, кажется, было плевать, раз ты ни разу не соизволил появиться…
- Прекрати, Лив, включай мозги, девочка! – прикрикнул на нее Джонни строгим и сердитым голосом. – Только не говори мне, что ты так и не поняла, почему я не приходил! И, кстати говоря, пару лет тому назад, когда я также, как ты, валялся целый месяц в больнице, ты тоже не особо жаловала меня своими визитами!
- Так ты же знал, что я осталась из-за тебя!!! – вспылила Лив, заорав на всю машину. – К тому же, Калеб слил тебе, болтливая борода, что я приходила, пока ты спал!!! Это не одно и…
- Я не знал, почему ты осталась! – тоже вспыльчиво, на повышенных тонах проговорил Джонни. – Мне казалось, что ты сделала это из жалости, потому что без твоей помощи я бы умер! Ты же Макса любила, дурында! И любишь… - с болью добавил он, но все же переключил себя. – А о том, что ты приходила, я узнал только в день выписки, когда Калебу надоело смотреть на мою расстроенную мину! Если ты правда не понимаешь, почему я не навещал тебя, то немедленно возвращайся к Калебу! Я приеду, и мы поговорим.
Лив вздрогнула, ощутив внутри крошечный лучик надежды, но ее обуяла такая бешеная обида и злость, что она разъяренно заголосила в трубку:
- Нет, Джонни, все, хватит! Я не поеду к Калебу, Марти, вези меня домой, я здорова и обойдусь без его бракованных и прохудившихся ниток, которые вечно рвутся на мне в самый неподходящий момент! Мне нужно было поговорить с Эрнесто, но ни Макс, который решил поиграть в заботливую сиделку, ни папаша, - она злобно и угрюмо уставилась на не менее хмурого отца, который с беспокойством слушал ее разговор, - которому я ясно сказала, что должна увидеть его, ни ты, а ты наверняка был в курсе того, что они едут линчевать его, ни даже мой второй папуля Брайан… С ним я позже поговорю… Короче, никто из вас и не подумал поставить меня в курс дела, решив провернуть все за моей спиной, что же мне оставалось делать??? Как еще я могла успеть исправить возможную ошибку, если вы все – просто кучка упрямых, чокнутых, зацикленных на том, что я в любую секунду отдам Богу душу, если хоть пальчиком пошевелю, идиотов!!! Никакого Калеба…