Она начинает размахивать руками, передразнивая язык жестов. Тут она попала в мою болевую точку и прекрасно об этом знает. И я знаю, что она знает, но всё равно не могу не огрызнуться в ответ:
– Оставь мою тетю в покое!
Она продолжает размахивать руками. Свита хохочет.
– Нормальные люди такое лечат.
– В случае с моей тетей это невозможно, – отвечаю я, хотя отлично понимаю бессмысленность своих слов. – У нее отсутствуют необходимые для этого проводящие нервы. Это врожденный дефект.
Карилья прекращает жестикулировать.
– Ах, врожденный дефект, – передразнивает она меня. – Похоже, это у вас семейное – врожденные дефекты…
Хохот нарастает. Я по-прежнему не понимаю, что всё это означает. И тут Карилья внезапно становится совершенно серьезной.
– Слушай меня внимательно, Рыбья Морда, – говорит она. – Мы решим эту проблему, причем раз и навсегда.
Она достает свой планшет, ищет в нем что-то, а потом делает в мою сторону смахивающее движение, каким пересылают файлы. Мой планшет, который я по-прежнему прижимаю к груди, издает булькающий звук, сигнализирующий о том, что пришло сообщение. Я заглядываю в планшет. Карилья прислала мне две анкеты.
– Что это? – спрашиваю я.
– Это заявления для поступления в профессиональные училища в Уэйпе и Карпентарии, – отвечает Карилья. – Можно уйти после второго класса старшей школы. Так многие делают. Тебя возьмут, у тебя же хорошие оценки.
Она говорит так презрительно, как будто хорошие оценки – это что-то совершенно неважное. Впрочем, в ее случае так и есть. При желании Карилья могла бы спать хоть целый год и всё равно закончила бы школу с аттестатом, который ей никогда в жизни не понадобится.
– С чего бы мне это делать? – озадаченно спрашиваю я. Что Карилья с легкостью упускает из виду при планировании моего будущего, так это то, что таким образом я лишила бы себя малейшего шанса когда-нибудь в этой жизни поступить в университет.
В университет попадают только закончив все четыре класса старшей школы.
– С чего бы тебе это делать? – Карилья приближает свое ангельское личико к моему. – Потому что я тебе велю. Потому что я не хочу больше видеть твою рыбью рожу. Потому что мы все не хотим больше видеть твою рыбью рожу. – Она презрительно морщит нос. – Потому что так ты избежишь кучи неприятностей.
Раньше, чем я успеваю понять, что происходит, она отталкивает меня от себя. Я налетаю на Раймонда, который тоже толкает меня, и вот они уже перебрасывают меня друг другу, и я ничего не могу с этим сделать. Все смеются и кричат. А потом я вдруг спотыкаюсь, и там, куда наступаю, почему-то не оказывается земли. Я падаю, лечу в пустоту, в воду. В ту самую воду, в которую мне ни в коем случае нельзя попадать.
Вода обхватывает меня, холодная и мокрая, беспощадно тянет меня в глубину. Синее небо над головой сменяется кипящим серебром, издевательский хохот тонет в неясном бульканье и шорохе. Я не умею плавать, беспомощно загребаю руками, чувствую, как пузырики воздуха поднимаются у меня изо рта. Я опускаюсь на дно, и меня парализует внезапная боль в боку, как будто бы там что-то разорвалось. Над собой я вижу неясные контуры фигур, которые склоняются над водой, а потом отворачиваются и исчезают.
Они бросили меня. Они отлично знают, что я не умею плавать, но это их не волнует.
Я должна бояться смерти, но мне почему-то не страшно. Мне кажется, что я могла бы дышать под водой. Парочка рыб-клоунов проплывает перед лицом и с интересом рассматривает меня. Я пытаюсь что-то сказать, но это плохая идея, потому что вода тут же устремляется в рот и в нос, и наступает темнота.
Когда снова прихожу в себя, я лежу в постели, надо мной голубой потолок. Комната непривычно пуста, при этом она кажется мне знакомой. В окнах матовые стекла. И всё же мне требуется некоторое время, чтобы осознать, что это амбулатория в боковой пристройке Тоути-холла, сюда можно быстро добежать и со школьного двора, и со спортплощадки. Я лежу под тонким белым одеялом, пахнущим чистотой и химией. Под одеялом я совершенно голая. Инстинктивно натягиваю одеяло до подбородка. Кто меня раздел? И где мои вещи?
Я копаюсь в своей памяти, которая, похоже, еще не совсем проснулась. По всей видимости, я была без сознания, но как долго – не имею ни малейшего понятия. Помимо этого, помню, как меня хватают и тащат наверх сильные руки, как кто-то кричит – возможно, это я сама и кричу, – а кто-то говорит «Ой, это, похоже, было всё-таки чересчур». И как я снова погружаюсь в темноту.